— День рождения? — спрашивает таксист.

— Поехали, — сквозь зубы говорит девушка.

— Жди, — возле больницы так же сквозь зубы произносит она, и сама тащит парня в один из боковых входов: он кое-как переставляет ноги, но всё-таки идёт. Таксист видит, как мелькнул свет в приоткрывшейся и почти сразу же захлопнувшейся двери.

Дверь с табличкой «Прачечная» рывком распахнулась.

Таким же рывком — РАЗ! — вдёрнула его из пахнущей стиральным порошком полутьмы в коридор.

Пустой. Ночной. Боковой. Ярко освещённый коридор первого этажа.

Она прислонила его к стене и бесшумно прикрыла дверь, почувствовав, как сквозняк шевельнул её локон.

Он, широко раскрыв глаза (растерянно? испугано?), таращился на неё.

Она тяжело — сама чувствуя мышцами лица тяжесть своего взгляда — смотрела на него.

Симулирует. Точно симулирует.

Кого??????

— Никогда. ТАК. Больше. Не делай, — сказала она.

Невидимый нож вырезал в тыкве его лица эту улыбку — глубокий шрам в черепе.

— Что? — спросил он, ухмыляясь, и его губы раздвинулись ещё шире.

Воздух с шумом ворвался в её ноздри.

Коротко выдохнув, она, не сдерживая себя, со всей силы, оглушительно, чуть не вывихнув руку — ударила его открытой ладонью по щеке.

БАЦ!!! — словно мокрая тряпка о кафель.

Миг (!) — и дверь с табличкой «Прачечная» захлопнулась у неё за спиной.

Она поднялась пешком.

Не думая, как робот, размерено ступая по ступенькам с первого на шестой.

Не смогла себя заставить войти в лифт.

Не могла бы объяснить «почему?» даже самой себе: подошла к дверцам, протянула руку к кнопке «вызов» и замерла.

Был самый глухой и незаметный момент суток — когда три часа ночи незаметно превращаются в четыре часа утра. Где-то там — над крышами города, над тундрой вокруг него и разбросанными в замёрзших болотах газовыми факелами — бушевало небесное бледное пламя. Неописуемое, неуловимое, похожее на всё сразу и непохожее ни на что — Северное Сияние.

Здесь — в третьем подъезде на площадке первого этажа — протянув руку к кнопке вызова, стояла она.

Прикоснулась подушечками пальцев к серым железным дверцам. Потом второй рукой. Прислонилась плечом, ухом к ледяной перламутровой поверхности.

Замерла будто прислушиваясь. Или не будто?

Безмолвие просачивалось из шахты лифта сквозь щель между дверцами.

Она, затаив дыхание, слушала. И у неё было ощущение, что кто-то, затаив дыхание, слушает с той стороны.

Она убрала занемевшее ухо. Сделала движение головой ОТ.

ОТстранилась. Подушечки пальцев правой руки покинули холодную серую дверцу. Подушечки пальцев левой руки последовали за всем остальным.

Она сделала шаг назад.

И пошла пешком.

Не думая.

Как робот, размеренно ступая по ступенькам.

С первого на шестой.

Концы её тёмно-синего халата, торчащего из под куртки, касались широких бетонных ступеней.

Она этого не замечала.

Переставляла ноги.

В какой-то момент ей показалось, что она не поднимается.

Опускается.

Вниз.

Остановилась.

Поняла, что находится на площадке своего этажа. Почувствовала себя невероятно уставшей. Сунула руку в карман, нащупала ключи от входной двери.

Она бросает куртку на пол в прихожей. Там же валяются смятые джинсы. Один ботинок застрял в штанине, другой — лежит почти у порога кухни. Она входит в зал, где всё ещё бесшумно мерцает серым пустым каналом экран её большого телевизора.

Она видит на низком журнальном столике кухонную пьезозажигалку. Нажала на кнопку — на конце длинного тонкого ствола имитирующего пистолетный — загорается маленький огонёк.

Она берёт эту зажигалку с фиолетовой пластиковой рукоятью и подносит к толстой, оплавившейся наполовину, свече. И к следующей. И к той, что с ней рядом. И к тем — на полочке с дисками…

Она по неправильному овалу обходит всю комнату, зажигая потухшие свечи. Она никак не может вспомнить тот момент, когда она успела их задуть… И не вспоминает дальше…

Наконец все зажжены… Зачем?

Она оглядывает комнату: в мягкий и тёплый оттенок, который дают свечи, вклинивается безжизненный, бледный поток из экрана. Вносит ноты телехолода в цветовую гамму.

В (такое ощущение) саму температуру, в помещении.

Она зябко поводит плечами и, сунув зажигалку в карман, плотнее запахивает свой халат.

Ищет глазами пульт от ТВ.

Видит его — рядом с диваном.

На полу.

Возле позавчерашней газеты.

Чувствуя себя старше лет на сто, она предпринимает путешествие от последней зажжённой свечи до кнопки «выкл». Тяжело ступая по прохладному ковровому покрытию и чувствуя, как каждый шаг гулом отдаётся в железобетонном межэтажном перекрытии. Всем весом, всей ступнёй: топ. Топ. Шаг правой. Шаг левой. Правой. Левой.

Халат шуршит по ворсу цвета свежей сгущёнки:

Шшшк, Шшшк, Шшшк.

Стоп.

Почувствовала: на что-то наступила.

На что-то маленькое.

на что-то маленькое и холодное.

Обнажённая сенсорная кожа между тем местом, которым ходят «на цыпочках», и грубым участком кожи на пятке определила — что-то ещё холоднее синтетического ковра.

Маленькое и холодное.

Она отставила ногу и, ощущая себя ещё на сто пятьдесят лет старше, наклонилась к полу.

Маленькое, холодное, блестящее.

Она почувствовала лёгкую пульсацию в висках. Это кровь из-за неудобной позы прилила к голове.

Блестящее жёлтым металлом.

Колечко.

Маленькое, холодное, блестящее жёлтым металлом.

Она ощутила его температуру, прикоснувшись к нему кончиками пальцев — теми, которые прямо перед

Ногтями.

Его лучше подцепить ногтями.

Лучше???

Теми же самыми пальцами, которыми недавно бралась за мочку чужого уха.

Теми же самыми ногтями, которыми эти пальцы заканчиваются, — она взяла это кольцо толщиной с десятикопеечную монету и поднесла его к глазам.

Глазам, краями которых заметила бегущие огоньки свечей.

Свечей окружающих её неровным овалом.

Огоньки свечей бегущие ОТ.