Константин перешагнул через низкое, опутанное искусственным плющом ограждение, и направился к переулку. Откуда-то налетел пыльный ветер и, прогнав по асфальту стаю рваных газет, тут же успокоился. Площадь совсем опустела.

Офис ППП располагался рядом, в соседнем доме. Фасад здания украшали плакаты со стильными черно-белыми портретами Нуркина. На крыльце, по обе стороны от двери, как бы между прочим переминались два милиционера.

– В партию можно вступить? – Бодро спросил Костя.

– Смотря в какую, – пошутил один из постовых.

Второй, помладше, бегло прощупал его бока, спину и брюки.

– Проходи, – сказал он.

Внутри было красиво и прохладно. Между двумя пальмами в глиняных кадках восседал еще один милиционер. За конторкой из ореха миловидная девушка в розовом костюме что-то отстукивала на компьютере.

– Пожалуйста, – пригласила он. – Паспорт у вас с собой?

– А без паспорта?

– Тоже можно, но надо будет проверить по базе. Вот вам бланк, вот вам ручка. Заполняйте.

Константин указал фио, дату рождения и адрес. Больше к нему вопросов не было. Девушка внесла данные и, убедившись, что все совпадает, выложила перед Костей полтинник.

– Поздравляю, вы стали членом партии Прогрессивного Порядка. Ваш персональный номер – два миллиона сто тридцать девять тысяч восемьсот тридцать семь.

– Порядковый номер, – усмехнулся Костя. – А если я преступник? Маньяк, серийный убийца? Вы меня приняли, а я, может, вас компрометировать буду…

– Преступником человека признает только суд, – резонно возразила девушка. – А нам любой член дорог. Ой… – Она прыснула и прикрыла рот ладошкой.

– Это останется между нами, – подмигнув, заверил Константин.

Подходя к кафе, он издали помахал официантке купюрой, и женщина скрылась в темном проеме. Через секунду она вынесла поднос с тарелкой и бокалом. В бокале пузырилось что-то ярко-желтое.

– Это фанта? Вы колу обещали.

– Кола закончилась. Есть мандариновый сок.

– Мне цитрусовые нежелательно.

– Тогда минералки?

– Годится.

Он подцепил вилкой сразу два куска и макнул их в кетчуп. Шашлык был хороший, но с соусом Костя не рассчитал. Язык вспыхнул бенгальским огнем и потребовал жидкости – хоть какой-нибудь.

– Даже и не знаю… – всплеснула руками официантка. – Минеральной тоже нет.

– А давай меняться, – предложил бомж. – Мне фанту можно. Мне все можно.

– Что у тебя там?

– Что-то вишневое, – он торопливо отпил и поставил перед Костей полупустой стакан.

Костя поковырял в тарелке мясо – ему предстояло осилить целую порцию.

– А давай! – Отчаянно сказал он.

В халупу, гордо именуемую базой, Константин вернулся к одиннадцати. Петр высунулся из-за диванной подушки и, убедившись, что это свои, снова лег.

– Так и валяешься?

– Почему? Вставал. В туалет.

– Ужинал?

– Не-а.

Петр был под хмельком.

– А меня в партию Нуркина записали, – похвастал Константин.

– Круто… – вяло отозвался Петр.

Костя помаялся в прихожей и, разувшись, прошел на кухню. Ему почему-то запомнилось, как стояла кастрюля, – на левой конфорке, у стены, теперь же она передвинулась вправо. Он заглянул под крышку – раньше макарон было больше. Косте стало обидно – не из-за макарон, естественно, из-за вранья. Или это нервы? Подумаешь, поел… Но врать-то зачем? «Вставал в туалет». Водку тоже там пил, в туалете?

Происходит с ним что-то, понял Костя. Не в порядке командир, переживает. Он на этих ублюдков надеялся, а они его кинули. А я тут со своими макаронами…

В дверь постучали. Нельзя сказать, чтоб для Константина это было неожиданностью, тем не менее, он вздрогнул. Выбрав в клетчатой сумке автомат без смазки, он пристегнул рожок и на цыпочках вышел в коридор. Петр, не такой уж и пьяный, передернул затвор «Макарова».

– Ребят! Только стрелять не надо, ладно? – Крикнула с лестницы Людмила.

– Мы и не собирались, – пробормотал Петр, открывая.

– А стволы для тараканов приготовили? У вас, оказывается, звонок не работает.

– Ты забыла что-то, или так, в гости?

– У нас там воды горячей нет. Помыться пустите?

Запев стандартный, отметил Костя. Зато верняк.

– Недалеко вы уехали, – сказал Петр. – Где-то рядом обитаете, правильно?

– Потрясающая проницательность! Полотенце чистое найдется? Хотя, что я говорю, сама же клала. Вон в том шкафу. Принеси, пожалуйста.

Апатия Петра мгновенно рассеялась. Он протрезвел еще, до полной кристальности, и резво метнулся к гардеробу.

– Все это довольно мерзко, – шепнула Людмила Косте. – Но не думай, что я только из-за телефона.

– Конечно. Приятное с полезным, – издевательски улыбнулся он. – Не буду мешать.

Он удалился в комнату и захлопнул дверь. Сев в кресло, Костя попытался угадать, потрет ли, для начала, Петр ей спинку, или сразу – быка за рога. В ванной раздался дружный хохот, и он беспокойно закинул ногу на ногу. Что у них там смешного?

Постепенно голоса стихли, и остался лишь звук льющейся воды. Константин поймал себя на том, что прислушивается, и забарабанил пальцами по подлокотнику.

В ванной опять засмеялись.

Чем они там занимаются, страдальчески подумал Костя. Он встал и прошелся по комнате. Пять шагов туда – пять шагов сюда. Плеск за стеной. И с чего она взяла, что Петр ей даст телефон Немаляева? Получит оргазм и сразу продиктует номер, да?

Из ванной донесся стон, чей – Петра или Людмилы, он не разобрал. К стону добавился второй, и Костя понял, что тот, первый, был все-таки женский.

Он мог бы уйти на кухню, но подозревал, что там будет слышно не хуже. Дом старый, но стены строили уже в наше время – экономно, тонко.

Чтобы хоть как-то себя отвлечь, Костя принялся разглядывать потертые корешки на полке. Надо же, хозяева держали несколько книг. В этой стране зубная щетка есть не у каждого, а книги – обязательно.

Он вытащил крайний том и раскрыл – из-за клопиных пятен текст превратился в сплошную криптограмму.

По этой книге хорошо шифровать секретные послания, отрешенно подумал Константин. А еще по ней можно гадать.

Он веером пролистал страницы и обнаружил в середине что-то вроде закладки. Костя попробовал почитать – бестолку. Зато сама закладка показалась ему любопытной. Это была визитная карточка благородного синего цвета с одиноким телефоном и подписью от руки: «А.А.».

Визитка не представляла из себя ничего особенного – кроме того, что на ней не было ни единого пятнышка. Определенно, ее положили сюда недавно, и вовсе не для того, чтобы освежить в памяти понравившийся абзац.