– Жалко… – тихо произнесла Людмила.

– И людей тоже, – сказал Константин.

Он остановился у таксофона и достал магнитную карту.

– Кто будет звонить?

– Ты начал, ты и…

– Чей он родственник, мой или твой?

Она сунула карту в прорезь и вручила Косте трубку.

– Набирай.

У Немаляева было занято. Людмила недоверчиво послушала короткие гудки и, сбросив вызов, нажала «повтор». Снова занято.

Она порылась в сумочке и вытащила плоскую пачку сигарет. Константин отогнал от себя дым и снова набрал номер.

– Сан Саныч? Я готов, – проговорил он и, озадаченно уставившись на трубку, повесил ее на рычаг.

– Ну?

– Приедут через две минуты.

– Куда приедут?!

– Сюда.

Людмила как раз докуривала, когда перед ними затормозил инкассаторский броневик.

– Спасибо, не труповозка, – заметил Костя.

Тяжелая дверь неправильной формы отползла вбок, и на тротуар спрыгнул молодой мужчина в светлом костюме.

– Я его знаю, это Сапер, – сказала Людмила. – Петр его так называл.

– Из инженерных войск? – Переспросил Костя.

– Из дядиных.

Не говоря ни слова, Сапер посторонился и помог Людмиле взойти на высокую подножку. Оказавшись в машине, Константин закашлялся – внутри было душно, как в бане, и нестерпимо воняло бензином. Сапер залез последним, и броневик сразу тронулся.

Кроме них в кузове находилось трое автоматчиков – двое на узких седушках по бортам, и третий сзади. Не жалея брюк, он сидел на пыльной запаске и держал АКС стволом к бойнице. На полу, то и дело ударяясь друг о друга, перекатывались два гранатомета. Толстые треугольные окна были намеренно измазаны чем-то жирным, и сквозь них пробивалась лишь смена света и тени.

Константину захотелось узнать, действительно ли на улицах так опасно, или бандиты пижонят, но он решил, что этот вопрос не имеет смысла. Всю дорогу они с Людмилой молчали, и Сапер, похоже, был им за это благодарен.

По истечении десяти минут стало ясно, что броневик выезжал за ними не из резиденции Немаляева. Машина кружила где-то поблизости – вероятно, Сан Саныч предвидел, что они позвонят с улицы.

Примерно через полчаса броневик остановился. Константин собрался вылезти, но Сапер жестом велел ему сидеть и махнул одному из стрелков. Лишь убедившись, что угроза отсутствует, Сапер спустился сам и подал руку Людмиле.

Их направили к подъезду обычного панельного дома, при этом бойцы встали по бокам так, что и словить пулю снайпера, и удрать было одинаково сложно.

На площадке десятого этажа отирались еще двое с автоматами, и Сапер, выходя из лифта, изобразил ладонью что-то неопределенное. Охранники поводили в воздухе широким радаром и указали на сумочку. Не задавая вопросов, Людмила вытряхнула ее на пол и подвинула носком зажигалку. Больше у них претензий не было.

Задрав голову к телекамере, Сапер поправил галстук, и железная дверь отворилась.

– Идти медленно, там детекторы, – предупредил он. – Квартира тридцать восемь.

Костя с Людмилой прошагали по коридору и остановились на пушистом коврике.

– Я звонил, теперь твоя очередь.

Она хотела возразить, но им открыли и без звонка.

– Дядя Саша, это я, – просто сказала Людмила. – Здрасьте.

– Ты?..

Немаляев похлопал седыми ресницами и нерешительно развел руки. Секунду постояв, она бросилась к нему на грудь и заплакала.

– Людочка… Людочка… – твердил он. – Откуда ты?

– Издалека, дядя Саш, – всхлипнув, ответила она.

Немаляев перевел взгляд на Константина.

– Роговцев? Вот, почему ты не испугался…

– Не поэтому. Пригласите?

– Ноги вытри, – велел Немаляев и, обняв Людмилу, повернулся к нему спиной.

Константин повозил подошвами и протиснулся внутрь. Квартиру перестроили под кабинет или огромную комнату отдыха – сразу и не поймешь. У стены стояли два кожаных дивана под прозрачной пленкой, в центре – стол с замотанными в бумагу ножками, а в углу громоздились нераспечатанные коробки с какой-то оргтехникой.

– Так это ты меня мусорам отдала? – Раздался сзади голос Немаляева. – В девяносто первом. Ты, да? Глупенькая моя…

– Я вам за отца…

– Он заслужил.

– Я согласна. Но тогда… Я надеялась, что вас там убьют.

– Людочка, я же вор. Мне на тюрьме почти как на воле. Меня в ту ходку и короновали.

– Значит, я теперь племянница короля, – прерывисто вздохнув, сказала она.

– Вора в законе, Людочка, – возразил Немаляев. – Костя, ты принес?

Константин достал тетрадку и, сев на диван, положил ее рядом.

– Владислав Борисович ей тоже интересовался.

– Вот так Владя… Отмычку, хмырь, ко мне подбирал. Ну, я свое обещание выполнил.

– Хорошо бы чаю, Сан Саныч.

– Не борзей. Костя, а зачем ты в партию вступил? – Неожиданно спросил он.

– Кушать хотелось.

– Смешной ты человек, Костя.

– Ага. Ваше Чрезвычайное Правительство так смеялось, так смеялось…

– Ты не тех казнил, кого надо. Кокошина вы почему не ликвидировали?

– Руки не дошли.

– Руки! Стало быть, короткие они у вас, – проворчал Немаляев. – Валуева ты не пощадил. У меня все бойцы его книжками упивались. К Маркесу их не приучишь, так хоть этого, чтоб буквы не забыли. А с Кокошиными, видно, самому решать придется.

– Кокошины? Он что, не один?

– Там два брата-акробата. Такое замутили…

Немаляев прошелся по комнате и, хищно схватив тетрадь, раскрыл на середине.

– Дядя Саша, там порожняк.

– «Порожняк»? Ты что, из этих, из… – он стремительно приблизился к Людмиле и взял ее за подбородок. – Смотри у меня! Ведь выпорю, я тебе не матушка. Ладно, с тобой еще успеем. А к тебе, Костя, у меня длинный-предлинный разговор.

– Длинного-предлинного не получится, я так, на часик заскочил. Чаю попью, и обратно.

– Он ко мне заскочил! Ко мне, милый ты мой, приползают.

– А я заскочил, – упрямо сказал Константин.

– Роговцев, а может, тебя грохнуть? Как ты писателя – фьють в окошко.

– Дядя! – С укором воскликнула Людмила.

– Это он шутит, – пояснил Костя. – Вы же, Сан Саныч, романтик. Человек с идеалами, – выразительно добавил он.

– Гм, с идеалами… Это кто тебе сказал? Лешка?! Ты где с ним?.. Он здесь, в нашем слое?