Эфо спал голый… правда, учитывая анатомию хранителя, самые деликатные места скрывала хитиновая пластина.

- Эфо…

- Да?

- У нас снова был интим или ты просто по жизни эксгибиционист?

Звук, который он издал, очень напоминал смех.

- В этом откате у нас не было близости, если не считать прелюдии, которая так ничем и не закончилась.

Катя села, прикрывшись одеялом.

- Ты хочешь сказать, что ты меня ни разу не насиловал, пока я была в отключке?

Он открыл глаза, посмотрел на неё, словно спрашивая, серьезно ли она, а затем громко расхохотался.

- То, что у тебя между ног меня интересовало в последнюю очередь, – отсмеялся Эфо и указал ей в грудную клетку, намекая, что его привлекал иной орган. – Ты мыслишь человеческими стереотипами.

- Как же то, что я видела в видениях?!

- А что ты видела? – насмешливо уточнил он.

- Как ты срывал с меня одежду…

- Ты видела весь процесс? Он неприятный для человеческого глаза, но это не то, что ты думаешь.

- Ага, значит, семерых детей мне ветром надуло? – раздраженно спросила она, еще сильнее заворачиваясь в одеяло.

- За исключением одного раза, во время всех откатов инициатором всегда была ты. Даже объединение началось по твоей вине. Меня никогда не привлекали человеческие женщины с подростковой фигурой.

Катя сама не поняла, почему разозлилась. Она схватила хранителя за крыло, с неожиданной для себя силой выбросила его из гамака и сама едва не выпала. Эфо приземлился как кошка на все конечности и укоризненно посмотрел наверх.

- Ты злишься из-за того, что я тебя не насиловал или за то, что ты не привлекаешь меня как женщина?

В него полетела подушка.

- В следующий раз спи с бревном! – крикнула она.

- Хорошего ты о себе мнения…

- Ненавижу!

Эфо как всегда быстро оделся и, посмеиваясь, вышел из комнаты на коридор, откуда уже доносилось сонное ворчание вечно недовольного Петра Ивановича.

Катя еще немного позлилась, но все-таки спрыгнула с гамака, подняв тучу пыли с пола. Ничего под ней не провалилось, но подозрительно затрещало и в ногу что-то больно врезалось. Одевшись, она подошла к грязному зеркалу и, помедлив несколько секунд, стянула с пальца кольцо, создающее иллюзию.

Значит, не показалось… Иллюзия изменяла её внешность, однако ощущения никуда не исчезали. Из очень худой истощенной спины уже торчали два огненных отростка, из прежних зубов хорошо, если насчиталась бы половина, глаза в огненных разводах, на голове почти не осталось старых волос… намечался огненный ежик…

- Мелкая… ах ты ж бл…ть, твою мать! – вошел в комнату Денисыч и сразу приземлился на пятую точку.

- Это я, – хмуро сказала Катя, возвращая на палец кольцо.

- Предупреждать о таком дерьме надо! – с кряхтением поднялся он с пола. – Это что за эксперименты с внешностью?!

- Я так сейчас выгляжу на самом деле, – грустно сказала она. – Я превращаюсь в одну… из этих.

Дядя переварил новость достаточно быстро и обошелся без сочувственной речи:

- Заканчивай и вниз спускайся, – проворчал Денисыч. – Поедим и уезжаем.

Катя кивнула, следуя за ним и присоединяясь к хмурым товарищам по несчастью. Хозяин заведения дрожал и заикался, пока Мак с ним расплачивался. Остальных участников ночного происшествия и след простыл. Довольным выглядел только Дахот. Уж он-то ночью оторвался на полную катушку.

Катя хотела его спросить, что он сделал с ночными гостями, но едва села за стол, как её накрыло.

***

Видение началось с боли в ногтях, а только потом с картинки. Было явно летнее время, так как тепло приятно ласкало плечи, а вокруг жужжали и стрекотали насекомые.

- Не могу поверить, что он это сделал! – Дахот присел рядом с Катей на телегу и издали наблюдал за Эфо, ругающимся с Маком.

- Не понимаю, он вроде такой же, как всегда, – протянула с сомнением Катя.

- Он за последние триста лет воспоминания себе стёр.

- Э-э-э… это плохо или хорошо? – опешила она, не ожидавшая от Эфо подобного поступка. С чего бы ему память-то себе стирать?

- С какой стороны посмотреть, пока трудно судить.

- И как он отреагировал на новость, что вызвал сам себе амнезию?

- Как типичный Эфо: наплевательски, – пожал плечами Дахот. – Его больше удивило, что он в объединении с… цитирую: «костлявой ржавой человеческой девчонкой».

Катя обиделась:

- На себя пускай посмотрит, гот недоделанный, – она спрыгнула с телеги под хмыканье фиолетового духа.

Ворча себе под нос, Катя направилась к ближайшему лесному озеру. Отдых продлится еще полдня, пока они пополнят припасы, а Катя просто не могла пройти мимо воды. Неизвестно еще когда удаться окунуться.

Сняв кольцо, она бесстрашно разделась и нырнула так глубоко, насколько получилось, помогая себе не только руками, но и взмахами огненных крыльев. Вода приятно холодила кожу и расслабляла. Оказавшись на противоположном берегу, Катя вылезла на большие камни и подставила спину солнечным лучам.

- Ржавая… – повторила она с раздражением.

Еще за время жизни в деревне ей так опротивело эта «ржавая», что хотелось кого-нибудь удавить.

- Так вот как ты выглядишь на самом деле… – донесся голос Эфо.

Он подошел с берега и присел на ближайший к ней камень.

- Зачем притворятся бесцветным человеком, если у тебя такая красивая огненная расцветка?

- А тебе не всё ли равно? – не повернулась к нему Катя.

- Мне уже сказали, что мы… немного не ладили.

- Не ладили?! – развернулась она, едва не задев его крыльями, но обрызгав водой. – Тебе не рассказывали, сколько раз ты меня убивал?! Нет?!

Эфо недоуменно облизнул губы.

- Судя по моим ощущениям, хотя я могу ошибаться с точной цифрой, мы в объединении больше двухсот лет… зачем мне совершать самоубийство? Что произошло такого, что я решил тебя убить, а заодно и себя? Ты сделала что-то настолько плохое?

Катя едва дара речи не лишилась от его заявления.

- Я была человеком, которого принесли тебе в жертву!

- Невозможно…

- Те двести лет, которые ты чувствуешь в сумме все откаты, что мы пережили! – продолжала она с гневом. – Потому что в одном из откатов мы объединились, а затем нас откатили, но связь не оборвалась!..

Эфо некоторое время слушал её