Записка Р. Г. Пихоя к В. П. Козлову. 29 октября 1992 г. Странно, что проработавший ни один год в архивах Пихоя не в состоянии отличить пломбу от печати. Лучше бы вместо пломбы показали хоть одну газету с отчетом о той эпохальной пресс-конференции.

Учет в партийном аппарате был образцовый, и мне трудно найти даже гипотетическую причину, по которой кто-то будет снимать копии с «секретных протоколов» и передавать их в другой архив, да еще в непрофильный фонд. Арсен Мартиросян в своем исследовании «Конец глобальной фальшивки» подметил:

«В НКИД-МИД СССР действительно существовал особый порядок раздельного архивного хранения открытых документов и конфиденциальных/секретных приложений/протоколов к ним. Но у этого «особого порядка» были очень четкие параметры. Если, например, основной (несекретный) договор хранился в АВП СССР, в архивном фонде «За – Германия, д. 243», (договор о дружбе и границе от 28 сентября хранится там же – Ф. За-Германия. Д. № 246), то секретный протокол к нему должен был бы храниться в Ф.ОЗа – Германия! Ноль перед буквенно-цифровым обозначением архивного фонда означает, что там концентрируются секретные или конфиденциальные документы.

Нам же предлагают удовлетворить свое любопытство бумажкой из Ф. 06, On. 1, П. 8, Д.77,Л. 1–2! в котором концентрировались дипломатические документы о повседневных контактах с иностранными представительствами в Москве, в том числе и материалы курирования германского посольства в Москве и переписки между ним и НКИД СССР!? А ведь попадание копий важнейших сверхсекретных межгосударственных протоколов в архивные дела с текущей дипломатической перепиской просто немыслимо».

Валентин Сидак считает, что «панинские копии» все же существовали, и именно их использовали яковлевцы для введения «секретных протоколов» в научный оборот. Вопрос в том, с чего были сделаны эти копии и с какой целью. Вполне вероятно, что когда на Западе началась шумиха по поводу сговора Молотова-Риббентропа сотрудник МИД Панин сделал перевод скандальных документов из выпущенного Госдепом сборника для Молотова и, возможно, Сталина. Этим объясняется несколько необъяснимых фактов:

– зачем потребовалось снимать копии с якобы сверхсекретных протоколов;

– почему они заверены рядовым клерком Паниным, который не мог быть допущен к документам такой важности;

– почему панинские копии хранились в несекретном фонде архива МИД СССР, в то время как оригиналы якобы не покидали секретного партийного архива.

28 мая 2008 г. в Выставочном зале федеральных архивов открылась историко-документальная выставка «Служим вечности», посвященная 90-летию государственной архивной службы России. На ней были представлен очень любопытный экспонат, означенный как «Записка Р. Г. Пихоя к В. П. Козлову. 29 октября 1992 г.». Смех, да и только: в советские времена «секретный протокол» был скрыт, как говорится, за семью печатями, а потом пришла «демократическая» власть, и упрятала сей артефакт еще дальше. В доказательство же своей демократичности она представила общественности ту самую печать (на деле это оказалась все-таки пломба), за которой прятали изобличающий документ тоталитарные коммуняки. Нет, чтоб хотя бы в честь юбилея показать людям сенсационную находку из сейфа Горбачева! Вместо нее демонстрируют всякий хлам, не имеющий никакой исторической ценности. О принадлежности этой пломбы, которую можно подобрать на помойке, к «особой папке», в которой якобы хранились секретные документы, ничто не указывает, а верить на слово уже уличенному в махинациях Рудольфу Пихоя не приходится.

Но ведь не случайно она оказалась на юбилейной выставке, куда экспонаты отбирают со всей тщательностью? Разумеется. Надо же документально поддерживать вранье о «секретных протоколах», «оригинал» которых Пихоя якобы держал в руках. Не удивлюсь, если в дальнейшем будет выставлена на всеобщее обозрение коробка, в которой лежал «закрытый пакет» № 34, в котором находился «оригинал» секретного протокола, сейф, в котором лежала эта коробка, или просто доска из пола, на которой стоял этот сейф. Но уж точно, никто не увидит вживую тот скандальный «оригинал», якобы найденный 27 октября 1992 г. Очень трудно увидеть то, чего не существует. По крайней мере, мои обращения в архив оказались безрезультатными.

Поскольку при нынешнем режиме моими гражданскими правами чиновники подтерлись, и в архивы пускать не намерены, я решил найти какого-нибудь депутата Госдумы, который запросил бы документы, касающиеся дела о «секретных протоколах» в архивах. Отказать просто гражданину – это одно, а вот послать на… депутата Госдумы – это уже проблематично. Осталось найти хоть одного честного и небоязливого депутата из 450 человек наличного состава. Мой выбор пал на члена фракции КПРФ Юлия Александровича Квицинского. Во-первых, он бывший дипломат, которому этот вопрос может быть интересен, во-вторых, занимает пост первого заместителя председателя Комитета Государственной Думы по международным делам. Поэтому его обращение в МИД не вызвало бы особых подозрений. Наконец, он известен, как автор пространной статьи, в которой доказывает, что советско-германский Договор о ненападении 1939 г. – величайшая дипломатическая победа, которой нисколько не стоит стыдиться.

Я позвонил Квицинскому и коротко объяснил, что хочу от него. Тот заявил, что верит в существование «секретных протоколов», но считает их подписание оправданным и необходимым в той обстановке. Тем не менее, он согласился выполнить мою просьбу. Я послал депутату письмо, где коротко раскрыл историю вопроса и тезисно изложил аргументы в пользу того, что «секретные протоколы» – фальшивка. К письму я присовокупил список документов, которые необходимо запросить, а именно:

1. Секретный протокол от 23 августа 1939 года– АП РФ, ф. З, оп.64, д.675а, лл.3–4.

2. Секретный протокол от 28 сентября 1939 года– АП РФ, ф. З, оп.64, д.675а, л.20.

3. Акт Смирнова-Подцероба о передаче в архив МИД секретного протокола в числе других документов.Акт датирован апрелем 1946 г. без указания числа

4. Секретный протокол о польской агитации– АП РФ, ф. 3, оп. 64, д.675а, л. 20

5. Советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 года –АВП СССР, ф. За – Германия, д. 243.

6. Германо-советский Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года –АВП РФ, ф. За, д. 246 – Германия.

7. Карта к договору о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года из «особой папки» № 35

8. Заверенная копия секретного протокола от 23 августа 1939 года –АВП РФ, ф. 06, on. 1, п. 8, д. 77, л. 1–2.

9. Заверенная копия разъяснения к секретному протоколу от 23 августа 1939 года от 28 августа 1939 года –АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 8, д. 77, л. 3

10. Запрос начальника генштаба германских военно-воздушных сил об использовании радиостанции Минска в качестве радиомаяка с резолюцией Молотова –АВП РФ, ф. 06, оп. 1/ п. 7, д. 74