Причин, надо понимать, две. Первая – то, что их виртуальность пока толком не адаптирована к местным условиям. Вторая… Вторая, пожалуй, покруче будет. Еще там – в Византии – они перестали быть плотью от плоти и кровью от крови собственного народа. Намертво вмонтированные в политическую и административную структуру управления империей, они стали чиновниками от идеологии.

Так что по части чудес и прочей практической мистики попы здорово проигрывают волхвам. Чиновническая же братия конкуренции в вопросах управления не терпит, причем в любых аспектах, абсолютно. Следовательно, волхвы – слуги Сатаны. Дешево и сердито: рубай их, хлопцы!

М-да, а отец Михаил, несомненно, идеалист. Такому в верхней, даже в средней части иерархии не прижиться, несмотря на искреннюю веру, блестящее образование и готовность положить жизнь на благо Православной церкви. Представляю себе, как ответил Феофан на вопрос Иллариона: «Почему столь блестяще аттестованный священник пребывает в отдаленном приходе?» Что-нибудь вроде: «Ни к чему более не пригоден, ибо верует искренне и пламенно!» И Илларион, разумеется, с этим диагнозом согласился. Уж он-то реалист – пробы негде ставить.

Потом, еще не скоро, православные пастыри (свои – русские) христианскую виртуальность к местным условиям адаптируют, конкурентов «ликвидируют как класс», и воссияет Русь Православная, а Москва станет Третьим Римом.

Но, по историческим меркам, ненадолго. Петр I всё, с такими трудами сделанное, порушит. Переделка колоколов на пушки – мелочь, царь-реформатор вырвет из Православной церкви душу. Упразднит патриаршество, вынудит священников нарушать один из фундаментальных принципов – тайну исповеди, подчинит Церковь чиновничьей структуре – Священному синоду во главе с обер-прокурором, который даже и священником-то не был.

Потому-то народ и привыкнет почитать Бога, но не доверять попам, а большевики будут громить Церковь не только как «опиум для народа» (это – просто лозунг), но как мощную и неотъемлемую составляющую императорской власти.

А настоящая Русская православная церковь, презрев гонения и гонителей, будет жить, возвысит свой голос, призывая к защите Родины в Великую Отечественную войну, отметит тысячелетие крещения Руси, простит и канонизирует Дмитрия Донского… Но это будет потом, нескоро.

Всё это, конечно, прекрасно, сэр Майкл, но какие практические выводы могут воспоследовать из столь высокоумных рассуждений? А выводы просты. Во-первых, колдовство мне не страшно, не могут волхвы ничего со мной сделать, потому что я в их мистические силы не верю. А под гипнозом многого сделать не заставишь, возможности гипнотизеров обычно сильно преувеличивают. К тому же Нинее я требуюсь со светлой головой.

Во-вторых, спектакль, надо понимать, продолжается. Нинея Ваську «лишила слуха», скорее всего, из-за меня – все еще надеется внушить мне должное почтение, даже трепет, чтобы получить в свои руки рычаги управления мной. Я дико извиняюсь, мадам Петуховская, но только фиг вам! Предупрежден, – значит, вооружен.

И в-третьих, обо мне потихоньку начинает складываться мнение, что я не боюсь ни Бога, ни человека, ни даже Сатаны со всеми аггелами его. Вспомнить хотя бы тот случай со «сдиранием кожи с демонов» и их последующее «избиение в невидимом состоянии». Пожалуй, мнение о наличии у меня неких мистических способностей следует укреплять – может когда-нибудь пригодиться. Только палку бы не перегнуть, а то ведь Церковь слаба-слаба, а скоморохов на костер определила и не почесалась. Нам это надо?

Да! И еще одно, касающееся уже не только меня лично. Скоординированного восстания язычников под руководством волхвов можно, судя по всему, не опасаться. Исходя из вышеприведенных рассуждений, волхв имеет власть над людьми только там, где его знают и в силу его верят. Заявись, например, Перунов волхв к поклонникам Велеса, получит отлуп по полной программе. Объединиться для совместного выступления в таких условиях нереально. А уж стать консолидирующей силой создания Державы и подавно.

Державу на землях восточных славян способны создать только христиане!»