устоявшая при всех предыдущих крестовых походах, попала в руки христиан! Это был блестящий успех, но успех без будущего. Чтобы удержать Александрию, чтобы победить мусульман, требовались громадные вооруженные силы, а христианский мир не был готов их предоставить. Большинство западных крестоносцев и кипрские бароны считали, что их слишком мало для удержания огромного города в случае контрудара мамелюков. Полностью разграбив богатства Александрии, ее дворцы, банки, склады, как принадлежащие мусульманам, так и христианам (они разграбили даже венецианские, генуэзские, каталонские и марсельские фондачи), они через три дня погрузились на корабли, не обращая внимания на возражения и мольбы Пьера I, пришедшего в отчаяние при мысли о необходимости бросить свое завоевание.

Но уйти из Александрии было еще не всё. Теперь приходилось испытать на себе ответные меры мамелюков. Их султан Шабан, снова заняв огромный порт, немедленно отомстил экономическими мерами: захватив имущество латинских купцов на всей территории Египта и Сирии и наложив эмбарго на любую торговлю с Западом. Эта конфискация причинила огромный ущерб итальянским морским республикам, в первую очередь Венеции и Генуе, заставив их противиться всякому новому предприятию Пьера I. После сложных переговоров венецианские послы Франческо Бембо и Пьетро Соранцо с огромным трудом сумели добиться от султана восстановления торговых отношений (1366).

Невозможно представить более деморализующий факт для теоретиков крестовых походов. Итак, удалось занять вторую столицу Египта, но, вместо того чтобы выторговать за этот залог возвращение Святой земли, ее попросту оставили второпях, даже не дождавшись атаки мамелюков. Хуже того: опыт доказывал, что отныне любая попытка крестового похода грозила Западу коммерческой катастрофой. Отныне существовало противостояние между крестовым походом и экономическими интересами. А экономические интересы в Средиземноморье доминировали в политике. Франция Валуа и Англия, занятые Столетней войной, не считались больше с Левантом. Только Генуя и Венеция своими эскадрами представляли христианский мир, а опыт 1365 г. научил их, что любая попытка вернуть Иерусалим завершится для них коммерческой катастрофой.

Пьер I, как нам известно от Машо[211], был горько разочарован. Он считал, что его предали его трусливые командиры, его рыцарство, исключительно меркантильная политика венецианцев и генуэзцев. Тем не менее этот паладин, воодушевляемый мечтами иного века и, видимо, разбиравшийся в политике не больше, чем его современники, короли Франции Филипп VI и Жан Добрый, не отказался от крестового похода. После неудачи в Египте он атаковал анатолийских турок, а затем Сирию. В конце февраля 1367 г. он отправил своего брата Жана, титулярного князя Антиохийского, на анатолийское побережье защищать город Корикос от турецкого эмира Карамана (Коньи). В сентябре — октябре того же года Пьер сам возглавил серию десантов на берега Сирии и Киликии, возле Триполи, Тартуса, Латакии и Айаса (Лайаццо); он захватил трофеи, но не смог сделать никаких территориальных приобретений. Тогда он вновь отправился на Запад, чтобы попытаться убедить монархов и итальянские республики в необходимости нового крестового похода (октябрь 1367 г.). Все его усилия были тщетными. Повсюду его встречали с уважением и вежливо выпроваживали. Франция и Англия, занятые Столетней войной, которая была в самом разгаре, Священная империя, ставшая бессильной, итальянские коммуны, занятые постоянной борьбой друг с другом, не говоря уже о гражданских войнах внутри каждой, потеряли интерес к священной войне. Венецианские послы Никколо Джустиани и Пьетро Марчелло, а также генуэзские послы Кассано Чигала и Паало Джустиниани даже пытались добиться от Пьера I согласия заключить, в интересах торговли, мир с мамелюками. 23 сентября 1368 г. он отплыл из Италии обратно на Кипр, так ничего и не добившись.

Везде он встречал неблагоприятное общественное мнение. Крестовые походы очень дорого стоили. Дворянство, по-прежнему недисциплинированное, демонстрировало усталость от необходимости подчиняться. Вспомним, как еще при Юге III оно воспротивилось распространению обязанности военной службы на участие в походах в Святую землю, протест Жака д’Ибелина, опирающийся на букву Ассиз. Не забудем также, что со времени заключения и изгнания короля Анри II прошло всего полвека (1306–1310). Кипрская знать, воспитанная на этих воспоминаниях, не могла подчиниться абсолютистским замашкам Пьера I. Кроме того, она ревновала к милостям, которые король раздавал, в ущерб ей, рыцарям из Франции: мы уже наблюдали в Палестине эту неприязнь пуленов к сеньорам, недавно прибывшим с Запада. Двор, когда Пьер I вернулся на остров, бурлил эмоциями, возбужденный скандалами, разделенный между королевой, красивой и грозной Элеонорой Арагонской, законной женой Пьера, и двумя королевскими любовницами, Жанной Лалеман, дамой де Шулу, и Эшивой де Сандельон. В отсутствие короля Элеонора приказала бросить в темницу и жестоко пытать Жанну Лалеман, которая была на девятом месяце беременности. Но саму королеву Элеонору не без оснований обвиняли в том, что она изменяет королю с Жаном де Морфом, титулярным графом де Рохас, то есть Эдессы. Вот в такой атмосфере произошло возвращение короля. Собравшись на Высокий совет для рассмотрения обвинений против королевы, бароны отказались давать делу ход, оправдали графа де Рохаса и осудили как клеветника слугу, выдавшего Элеонору. Но Пьера им одурачить не удалось. Эти измены ожесточили его, оппозиция раздражала, его характер изменился, и он начал суровые репрессии против баронов, даже против всего своего окружения. Похоже, в тот момент его рассудок помутился от несчастий. Тогда бароны, в согласии с его братом Жаном, титулярным князем Антиохии, решили избавиться от него. В ночь с 17 на 18 января 1369 г. они проникли в королевскую спальню и жестоко убили несчастного суверена. Согласно неподтвержденной версии, его окровавленная голова была предъявлена толпе с балкона королевского дворца. В первом ряду цареубийц фигурировал Филипп д’Ибелин, титулярный сеньор Арсуфа, чья семья на протяжении полутора веков всегда выступала против прав короны, как в Иерусалиме, так и на Кипре.

Остатки совести не позволили убийцам предложить корону принцу Жану Антиохийскому, с которым они были в той или иной степени связаны. Верные, несмотря ни на что, принципу легитимности, они провозгласили королем сына своей жертвы, одиннадцатилетнего Пьера II, Перрена хроник. Регентство было поручено вдовствующей королеве, беспокойной Элеоноре Арагонской, и двум братьям Пьера I, Жану Антиохийскому и Жаку. Мы увидим, как скоро начнутся раздоры между регентами, особенно между Элеонорой и князем Антиохийским.

Беды царствования Пьера II. Захват генуэзцами Фамагусты

Убийство Пьера I не прошло для кипрской знати бесследно. Конечно, проекты крестового похода, ради которых он разорял страну, могли казаться анахроничными. Можно было, как пишут, найти в этом запоздавшем крестоносце немало донкихотства. А в конце царствования он вел себя как тиран. Но не менее верно и то, что он был великим королем с душой героя — героя, который просто ошибся веком. А главное, его убийство опасно ослабило Кипрское государство. Его братья, подозреваемые в том, что знали о заговоре,