Но, конечно, не обойдется без нескончаемых препирательств, обвинений, ссор из-за ерунды, речей, – о боже, речей! Фолкейн сделал шаг назад.

– Я понимаю, что все это сразу принять трудно, – сказал он. – Почему бы нам не сделать перерыв? Всем нужно обдумать мои предложения и отдохнуть, тогда наши переговоры станут более продуктивными.

Ему не терпелось вернуться к Стефе. Он обещал ей, что прокатит ее на космолете. А Чи и Адзель вполне могут подождать и здесь, в лагере. Когда было принято решение сделать перерыв, первым покинул хижину Фолкейн.

Приборы слабо гудели. Обзорный экран сиял звездами, и крохотная красная искра, солнце Икрананки, стала уже почти неразличимой.

Глядя на нее, Фолкейн вздохнул.

– Целый мир, – пробормотал он. – Так много жизней и надежд. Как-то кажется неправильным, что мы теперь передадим его кому-то другому.

– Понятно, почему тебе хотелось бы вернуться, – подколола его Чи Лан. – Но у нас с Адзелем нет такой же приманки. А на Земле нас ждет…

Фолкейн повеселел. В конце концов, и у него были все основания предвкушать окончание путешествия.

– …так что пора заняться делом, – подытожила Чи.

Фолкейн следом за ней вошел в салон. Адзель был уже там, раскладывая фишки.

– Вы знаете, – сказал Фолкейн, – мы ведь новая порода: не уполномоченные по улаживанию конфликтов, а преобразователи неприятностей. Подозреваю, что вся наша деятельность сведется к ряду кошмарных ситуаций, из которых мы выкрутимся с выгодой для себя.

– Заткнись и сними колоду, – оборвала его Чи. – Кому выпадет первый валет, тот сдает.

Две-три игры закончились без особых событий, а потом у Фолкейна оказался флеш. Дэвид повысил ставку. Адзель ее удвоил. Чи ответила тем же. Компьютер увеличил ставку еще, Фолкейн – тоже. Чи запасовала, но компьютер не сдавался. Так продолжалось некоторое время. «Пень, похоже, имеет хорошие карты, – подумал Фолкейн, – но, учитывая его манеру игры, флеш стоит некоторого риска». Он решил держаться до конца. Компьютер попросил еще одну карту.

Иуда Искариот и взрыв сверхновой! У проклятой машины, похоже, четыре туза! Фолкейн бросил карты на стол.

– Ладно, – сказал он, – забирай!

Через две игры то же самое случилось с Чи, проигравшей еще больше. Ее замечания по поводу невезения, казалось, ионизировали воздух в салоне.

Затем дошла очередь и до Адзеля. Ставки поднимались и поднимались, пока наконец у воданита не сдали нервы и он не запасовал.

– Ты бы выиграл, – произнес механический голос. Адзель уронил на стол карты, открыв флеш-ройял, и разинул в изумлении пасть.

– Что?! – завопила Чи. Ее хвост распушился и задрался на спину. – Ты блефовал?

– Да, – ответил Пень.

– Да подожди, ты же играешь на расписки, и мы установили тебе лимит, – хрипло произнес Фолкейн. – Ты не можешь блефовать!

– Если вы посмотрите в трюме номер четыре, – ответил Пень, – вы обнаружите там значительное количество мехов, драгоценностей и специй. Хотя их стоимость не может быть определена точно, пока рынок этих товаров не стабилизировался, она довольно высока. Я получил их в обмен на расчет вероятностей для туземца Гудженги и собираюсь теперь покупать фишки для игры, как и все.

– Но… но… ты же машина!

– У меня нет программы для того, чтобы определить, в чью пользу вынесет решение суд, определяя собственника этих товаров, – сказал Пень. – Однако, как я понимаю, в любой коммерчески и индивидуалистически ориентированной цивилизации любые законным образом приобретенные доходы принадлежат тому, кто их заработал.

– Господи боже, – произнес Фолкейн слабым голосом, – думаю, ты прав.

– Ты не личность! – завопила Чи. – Ни на самом деле, ни тем более по закону!

– Я приобрел это имущество, выполняя цель, соответствующую введенной в меня программе, – ответил Пень, – а именно программе игры в покер. Как подсказывает логика, я буду играть лучше, смелее и рискованнее, имея достаточные накопления.

Адзель вздохнул.

– Правильно, – признал он. – Если мы хотим, чтобы корабль играл с нами как следует, мы должны принять и вытекающие из этого логические следствия. Иначе программа станет невероятно усложненной. Да и честь спортсмена, знаете ли…

Чи перетасовала колоду.

– Ладно, – сказала она мрачно. – Раз так, я выиграю у тебя и на таких жестких условиях.

Конечно, это ей не удалось. Никому не удалось. Имея в своем распоряжении так много резервов, Пень развернулся вовсю. Ему не удалось прикарманить все их комиссионные за операцию «Икрананка», пока они летели к Земле, но заметный ущерб им он нанес.

В то утро шел дождь, и мелкая летняя морось сеялась над холмами, скрывая блеск воды в реке и поселок за ней. Мартин Саундерс стоял в дверях, подставив лицо прохладному влажному воздуху и думая о том, какая погода ждет его через сто лет.

Подойдя сзади, Ева Лэнг положила руку ему на плечо. Он улыбнулся ей и подумал, какая она красивая сейчас, когда капельки дождя крошечными жемчужинами блестят на ее темных волосах. Она ничего ему не сказала – слова сейчас были не нужны, – и он с благодарностью принял ее молчание.

Он заговорил первым.

– Уже недолго, Ева, – сказал он и, осознав банальность фразы, улыбнулся. – Только отчего у нас такое вокзальное настроение? Я ведь отправляюсь совсем ненадолго.

– На сто лет, – отозвалась она.

– Только не волнуйся, дорогая. Теория оказалась безошибочной. Я ведь уже совершал прыжки во времени, помнишь? На двадцать лет вперед и на двадцать назад. Проектор работает и проверен на практике. Это всего лишь чуть более длинное путешествие, вот и все.

– Но ведь автоматические машины, посланные на сто лет вперед, так и не вернулись…

– Верно. Скорее всего, у них испортилась какая-нибудь мелкая деталь. Лампа сгорела или еще что-нибудь. Именно поэтому и отправляемся мы с Сэмом – надо же выяснить, в чем дело. А нашу машину мы всегда сможем исправить и избавиться от вечных капризов электроники.

– Но почему именно вы двое? Хватило бы и одного. Сэм…

– Сэм не физик. Он может и не отыскать неисправность. С другой стороны, он опытный механик и умеет делать такое, что не умею я. Мы прекрасно дополняем друг друга. – Саундерс набрал в грудь воздуха. – Послушай, дорогая…

– Все готово! – донесся до них басовитый возглас Сэма Халла. – Можем отправляться в любое время, как только пожелаешь!

– Иду.

Саундерс не стал спешить и нежно, но все же несколько торопливо попрощался с Евой. Она последовала за ним в дом и тоже спустилась в просторную мастерскую в подвале.

Проектор стоял в окружении разнообразной аппаратуры, залитый белым сиянием флуоресцентных ламп. Внешне он не особенно впечатлял – металлический цилиндр диаметром в три и длиной в десять метров – и казался незаконченным экспериментальным устройством. Его наружная оболочка была нужна лишь для защиты энергетических батарей и скрытого внутри корпуса проектора измерений. Для двоих людей оставалось крохотное пространство в передней части.