— Мне приходилось иметь дело с наркоманами, — сказал доктор. — Как и всем врачам. Лечить их — пустая трата времени.

— Иногда они излечиваются.

— Наркоманов можно лишить зелья. В конце концов после многих страданий они способны обходиться и без него. Но это не излечение, мой друг. Не снятие нервных или эмоциональных изъянов, которые сделали их наркоманами.

Они становятся тупыми, бесцветными людьми, сидят на солнцепеке, вертят большими пальцами и умирают просто от скуки и душевной пустоты.

— Это очень спорная теория, доктор.

— Вы заговорили на эту тему. Я покончил с ней. Предлагаю другую.

Очевидно, вы заметили какую-то гнетущую, напряженную атмосферу, царящую в этом доме. Заметили, несмотря на свои нелепые зеркальные очки, которые вы теперь можете спокойно снять, — они вовсе не придают вам сходства с Кэри Грантом.

Я снял очки. Я совсем забыл о них.

— Здесь была полиция, мистер Марлоу. Некий лейтенант Мэглешен, расследующий убийство Клозена. Он будет рад познакомиться с вами.

Позвонить ему? Я уверен, что он вернется.

— Ну-ну, звоните, — ответил я. — Я просто заглянул сюда перед тем, как совершить самоубийство.

Доктор потянулся к телефону, но руку его, словно магнит, притянул нож для бумаг. Он снова взял его. Казалось, обходиться без ножа он не может.

— Этой штукой можно убить человека, — сказал я.

— Запросто, — ответил доктор и слегка улыбнулся.

— На полтора дюйма в затылок, точно посередине, прямо под затылочную кость.

— Пешня лучше, — сказал он. — Особенно спиленная, остро заточенная. Она не согнется. Но если не попасть в позвоночник, то большого вреда не причинишь.

— Значит, требуются кой-какие познания в медицине?

Достав полупустую пачку «Кэмел», я вытащил сигарету.

Доктор продолжал улыбаться. Очень слабо, чуть печально. Испуганные люди так не улыбаются.

— Они были бы кстати, — негромко уронил он. — Но любой более-менее сообразительный человек может овладеть этой техникой за десять минут.

— Оррин Квест два года был студентом-медиком, — заметил я.

— Я уже говорил вам, что не знаю этого человека.

— Да, говорили. Но я не очень-то поверил.

Доктор пожал плечами. И опять поглядел на нож.

— Мы прямо-таки приятели, — сказал я. — Сидим за столом и ведем разговоры. Словно у нас нет совершенно никаких забот. А ведь к вечеру мы оба будем в тюрьме.

Доктор снова приподнял брови. Я продолжал:

— Вы — потому, что Клозен обращался к вам по имени. Я — потому, что позволил себе вещи, которые не могут сойти с рук частному детективу. Я скрывал улики, сведения, трупы и не являлся со шляпой в руке к прекрасным неподкупным полицейским Бэй-Сити. Да, я конченый человек. Совершенно конченый. Но сегодня в воздухе стоит какой-то сильный запах. А я его словно бы не замечаю. Может быть, я влюбился. Словно бы не замечаю, и все тут.

— Вы пьянствовали? — неторопливо спросил доктор.

— Я опьянялся только духами «шанель» номер пять, легким сиянием прекрасных ног и насмешливым заигрыванием темно-синих глаз. Такими безобидными вещами.

Доктор стал выглядеть еще печальнее.

— Женщины могут ужасно обессилить мужчину, разве не так? — сказал он.

— Клозен?

— Безнадежный алкоголик. Возможно, вы знаете, что они собой представляют. Пьют, пьют и не едят. Недостаток витаминов постепенно вызывает симптомы белой горячки. Для них нужно только одно. — Он обернулся и взглянул на стерилизатор. — Иглы и опять иглы. От этого я чувствую себя дрянью. Я выпускник Сорбонны. Но практикую здесь, среди мелких грязных людишек в мелком грязном городишке.

— Почему?

— Из-за одного случая несколько лет назад — в другом городе. Не задавайте слишком много вопросов, мистер Марлоу.

— Клозен обращался к вам по имени.

— Так принято у людей определенного класса. Особенно у бывших актеров.

И бывших мошенников.

— О, — сказал я.

— Это все, что вы можете сказать?

— Все.

— В таком случае визит полицейских беспокоит вас не из-за Клозена. Вы боитесь той истории, случившейся давным-давно в другом городе. Может быть, это даже любовь.

— Любовь?

Доктор медленно уронил это слово, будто оно было ему неприятно. На лице его осталась злобная усмешка: так после выстрела остается пороховая гарь.

Пожав плечами, он достал из-за ящичка с картотекой коробку с сигаретами и придвинул к моему краю стола.

— Значит, не любовь, — сказал я. — Я пытаюсь понять вас. Вы, врач с дипломом Сорбонны, ведете дешевую мелкую практику в дешевом мерзком городишке. Я хорошо знаю Бэй-Сити. Так почему же вы живете здесь? Почему общаетесь с людьми вроде Клозена? За что вы получили срок, доктор?

Наркотики, аборты или, может быть, были врачом у гангстеров в каком-нибудь восточном городе?

— Например, в каком? — Он чуть заметно улыбнулся.

— Например, в Кливленде.

— Весьма нелепое предположение, мой друг. — Голос его теперь был ледяным.

— Нелепее некуда, — согласился я. — Но человек с весьма ограниченным умом, вроде моего, всегда старается привести в систему известные ему факты. Зачастую эта система оказывается ошибочной, но у меня это профессиональное заболевание. Если вы согласны выслушать, у меня получается вот что.

— Я слушаю.

Он снова взял нож и легонько ткнул им в книгу регистрации.

— Вы знали Клозена. Его профессионально убили пешней, как раз в то время, когда я находился в том доме и разговаривал наверху с мошенником по имени Хикс. Хикс спешно покинул дом и вырвал из регистрационной книги страницу, где был записан Оррин Квест. В тот же день Хикса прикончили пешней в Лос-Анджелесе. Комнату его обыскивала женщина, приехавшая кое-что у него выкупить. Но не нашла. У меня оказалось больше времени для поисков.

Вещь эта досталась мне. Предположение первое. Клозен и Хикс убиты одним и тем же человеком, не обязательно по одной и той же причине. Хикс — потому что вторгся в рэкет этого человека и вытеснил его. Клозен — потому что был пьян, несдержан на язык и мог знать, кому на руку смерть Хикса. Ну как, интересно?

— Для меня — ничуть, — ответил доктор Лагарди.

— Однако вы слушаете. Видимо, дело просто в хороших манерах. Ладно. И чем же я завладел? Фотографией киноактрисы и кливлендского экс-гангстера, теперь владельца ресторана в Голливуде и так далее, обедающих вместе в определенный день. Тот самый, когда прежний сообщник этого кливлендского экс-гангстера был застрелен в Лос-Анджелесе на Франклин-авеню, а кливлендскому экс-гангстеру полагалось находиться в окружной тюрьме.