№ 5.1

Ходатайство А.М. Малышевой на имя Э.М. Склянского об освобождении арестованного генштабиста А.К. Малышева

4 ноября 1919 г.[714]

Заместителю председателя Революционного военного совета Республики т. Склянскому — Гражданки Анастасии Михайловны Малышевой

Мой муж — Генерального штаба Александр Козьмич Малышев, состоявший для особых, поручений при начальнике Полевого штаба — 9 июля с.г. был арестован одновременно с бывшим Главкомом Вацетисом и другими лицами Полевого штаба Особым отделом ВЧК и до сего времени находится в заключении в Бутырской тюрьме.

В феврале месяце 1918 года по окончании академии, когда немецкие полчища стремились к сердцу Революционной России — Петрограду, мой муж в числе первых добровольно вступил в ряды нарождающейся Красной армии и с этого момента не покидал ее, служа на различных должностях, в том числе и на фронте.

Наступает годовщина Великой Октябрьской Революции, когда вся Республика будет праздновать освобождение.

Поэтому я, как жена советского служащего, обращаюсь к Вам, как представителю Высшей Советской власти, с просьбой исходатайствовать забвение того, что вменяется в вину моему мужу, и амнистировать его, дабы и он мог в Великий день освобождения — свободным встретить праздник и с новыми силами приняться за работу на пользу трудящимся Советской Республики.

Анастасия Малышева

4 ноября 1919 г.

РГВА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 304. Л. 21–21 об. Автограф синими чернилами.

№№ 5.2–5.3

Ходатайства Е.Я. Доможировой перед высшим руководством Красной армии об освобождении арестованного генштабиста Н.Н. Доможирова

№ 5.2

Ходатайство на имя Э.М. Склянского об освобождении Н.Н. Доможирова

Не ранее 4 ноября 1919 г.[715]

Товарищу Склянскому — жены бывшего начштазапа Н.Н. Доможирова Е.Я. Доможировой.

ПРОШЕНИЕ

В великие дни второй годовщины Российской Революции я обращаюсь к Вам с горячей мольбой посодействовать освобождению[716] мужа моего, 4 месяца томящегося в тюрьме. В этот день увидят свободу преступники — я же прошу за человека чистого и непорочного перед Советской властью, отдававшего все свои силы строительству Красной армии и горящего лишь одним желанием — жить и работать для ее блага.

Муж мой Н.Н. Доможиров поступил на службу в Красную армию 14 марта 1918 года, причем служба его фактически не прерывалась. В Октябрьской переворот муж был в Академии Генштаба, где состоял членом исполкома. Пробыв до 15 сентября 1918 г. начальником связи штаба Северного участка и Петроградского района, он, при сформировании штаба Севфронта, по указанию комфронтом Парского и члена РВС т. Глезарова был сначала назначен начальником Административного управления, а затем распоряжением членов РВС т. Пятницкого и Глезарова и комфронтом Парского — 20 октября 1918 г. назначен и.д. наштасева. В январе месяце 1919 г. уже новый комсев Надежный и члены РВС Тупин, Пятницкий и Гончаров ходатайствовали об утверждении мужа в должности наштасева и он РВС Республики был утвержден.

Получив уже готовый штаб и не найдя в нем себе таких помощников, которые могли бы облегчить ему сложную работу, он — сам еще малоопытный в такой большой работе, был вынужден взвалить на себя всю тяжесть всей фронтовой работы, напрягая всю свою энергию и отдавая все силы Красной армии. Весь, буквально до обмороков. Члены РВС и комиссар Пятницкий, Пожаров, Иоддлин, Щучко, Горенов, Адамсон, председатель Особотдела Запфронта т. Александр; коммунистическая ячейка штаба; комиссары Левин, Фридман и др. — могут засвидетельствовать и работу, и политическое направление мужа: он участвовал на митингах, в торжествах революции, читал лекции на курсах агитаторов, отдавая даже свободные минуты общему делу.

Комиссар УВС[717] Московского округа М.И. Лазарев поручился не только за прошлую, но и за будущую работу моего мужа, предлагая себя в политическое контролеры к нему.

В конце мая т.г. муж был освобожден от должности и назначен командовать 15-й армией. Армию ему, по доселе неизвестным ему причинам, принять не пришлось, и 3 июля он был арестован.

На допросах т. Дзержинского и Павлуновского выяснилось, что муж ни к каким противоправительственным организациям не принадлежал и не мог принадлежать по своему внутреннему убеждению.

Итак, будучи совершенно чистым перед Советской властью, муж находится в заключении уже 4 месяца и его томит после кипучей деятельности полная бездеятельность, усугубленная тем, что он сознает, что может и должен работать для Красной армии, которую он сам создавал и которой глубоко предан. На подорванном непосильной работой здоровье его заключение отозвалось тяжко и болезни его (миокардит и туберкулез кожи) крайне обострились. Он гибнет в тюрьме.

Умоляю Вас вспомнить все заслуги мужа перед армией и в день великого русского праздника вернуть его к работе. Каждый день заключения убивает силы мужа, его здоровье и работоспособность. Каждый день свободы он употребит для пользы армии, отдавая ей все знания, всю энергию, всю любовь.

Больная, измученная — я сейчас ничем не могу быть полезна Советской власти — и поэтому, если дело освобождения моего мужа затягивается, прошу Вашего ходатайства об освобождении мужа на мои поруки — заключив меня в тюрьму заложницей за него.

Я с радостью и спокойствием пойду на это, ибо знаю, что работа мужа быстро разгонит все надвинувшиеся на него тучи, а знания и опыт его не будут пропадать бесполезно в момент напряжения всех сил Советской республики.

Е. Доможирова

М. Ордынка, д. 1 За. кв. 10, тел. 10–07—14 РГВА. Ф. 33987. Оп. 1. Д. 304. Л. 22–22 об., 25. Автограф красными чернилами.

№ 5.3

Письмо Л.Д. Троцкому с просьбой об освобождении Н.Н. Доможирова

Не позднее 5 ноября 1919 г.

М. Ордынка, д. 13, кв. 10

Товарищ Троцкий!

Четыре месяца я терплю, и верьте, что, с одной стороны, полное отчаяние, с другой — единственная надежда на Вашу помощь, дают мне смелость Вас тревожить. Я верю в Вашу справедливость, глубоко верю, что Вы знаете заслуги моего мужа перед Красной армией и верите его невинности.

Со всех сторон я слышу заверение, что дело мужа пустяшное и его скоро освободят. Дни идут за днями. Я разучилась верить словам и мало-помалу отчаяние овладело мною.