Внизу стояла подпись: «АПушкинъ». Это был вариант известного стихотворного послания В. А. Жуковскому 1818 г.

Коллекция автографов принадлежала Саре Софии Фейн, жене Джорджа Вильерса, графа Джерси. Салон леди Сары Джерси в 1810–1840-х гг. был одним из самых модных в столице Великобритании. По словам Байрона, очаровательная хозяйка салона, законодательница мод Лондона, была «самым настоящим тираном, который когда-либо правил модными шутами и заставлял их трясти своими шутовскими колпаками с колокольчиками». Портреты леди Джерси писали известнейшие художники Великобритании – Лоуренс, Ромни, Хоппнер; она послужила прототипом героинь двух романов популярного писателя и не менее известного политического деятеля Бенджамина Дизраели – «Сивилла, или Две нации» и «Конингсби, или Новое поколение».

Леди Джерси была близка к литературному миру и дружила с Байроном. Он посещал ее дом, посвятил ей стихотворение, встречался у нее со многими литераторами. Леди Джерси в числе немногих поддерживала Байрона во время великосветского скандала, разразившегося после того, как его жена порвала с ним всякие отношения. Позднее Байрон часто встречался с леди Джерси после своего отъезда из Англии. Множество известных представителей высшего света, политического и литературного мира часто посещали великолепный дом Остерли-парк, доставшийся леди Саре Джерси от деда – банкира Роберта Чайлдса (см. главу «Топография Русского Лондона»).

На западном фасаде Вестминстерского аббатства находятся фигуры десяти мучеников ХХ столетия. Ниши на западном фасаде, хотя и были предназначены для статуй, долгое время стояли пустые, и только во время реставрационных работ, начатых в 1995 г., было решено поставить в них статуи тех, кто пострадал от притеснений и преследований, и выбрать мучеников многих стран мира. Статуи были освящены архиепископом Кентерберийским в присутствии королевы Елизаветы II 9 июля 1998 г.

В нишах стоят статуи (слева направо): Максимилиана Кольбе (польский монах, добровольно согласившийся умереть за другого в нацистском лагере Аушвитц), Манче Масемолы (девушка из племени в Южной Африке, забитая родителями насмерть за желание креститься), Янани Лювума (епископ Уганды, убитый по приказу диктатора Иди Амина), Мартина Лютера Кинга (борец за права негров, застреленный в городе Мемфис в США), Оскара Ромеро (епископ Сальвадора, убитый правыми за свою защиту свобод и угнетенных), Дитриха Бонхофера (лютеранский пастор, участвовавший в заговоре против Гитлера, арестованный и повешенный), Эстера Джона (занималась благотворительностью в Пакистане и была зверски убита), Лючианха Тапиеди (проповедник в Новой Гвинее, убитый японскими завоевателями) и Ванг-Зиминг (жертва «культурной революции» в Китае, преданный смерти на стадионе в присутствии десяти тысяч собравшихся). Среди них, между статуями Янани Лювума и Мартина Лютера Кинга – статуя великой княгини Елизаветы Федоровны, брошенной большевиками еще живой в шахту в 1918 г. Автором ее статуи является известный в Англии скульптор Джон Робертс, которому принадлежат также еще две другие статуи – Оскара Ромеро и Манче Масемолы[253].

Довольно неожиданные живые свидетельства русско-английских связей находятся в Сент-Джеймском парке – это пеликаны, впервые привезенные в Лондон русским послом в подарок королю Карлу II в 1660-х гг. В дневнике Джона Ивлина (в его доме останавливался царь Петр – см. главу «Петр I») в записи от 29 марта 1665 г. сообщается, что он побывал в Сент-Джеймском парке и видел пеликана, похожего и на аиста, и на лебедя – «меланхоличную водоплавающую птицу, привезенную из Астрахани русским послом».

Традиция иметь пеликанов в королевском парке продолжается до сих пор, но, конечно, они время от времени заменяются другими. Так, в Советский Союз поступали просьбы привезти розовых пеликанов, которых нашли в Калмыкии на озере Маныч, где сохранилась небольшая колония их. Правда, дали им имена, которые у англичан ассоциировались с астраханским заповедником в устье Волги – Астра и Хан. Живут там пеликаны и не российские: в частности, есть и родом из Луизианы.

Еще на заре русской истории жанр путевых записок был весьма популярен. Самым ранним известным нам примером такой литературы можно назвать «Хожение Даниила, русския земли игумена» 1106– 1108 гг., более 150 списков которого дошло до нас. Но их было, возможно, больше: так, за XI–XVII вв. насчитывают более 70 различных такого рода сочинений или, как тогда их называли, «хожений», среди которых насчитывалось около 50 оригинально-исторических и более 20 переводных и легендарно-апокрифических. Например, известно, что в 1001 г. «того же лета посла Володимер гостей своих, аки в послех, в Рим, а других в Иерусалим, и в Египет, и в Вавилон, съглядати земель их и обычаев их»[254], есть запись летописи о путешествии княгини Ольги в Константинополь в 957 г. и некоторые другие (о поездке Варлаама, сына боярина Якова Вышаты в 1062 г. на Ближний Восток, о путешествии будущего основателя Киевского Печерского монастыря Антония в Царьград и Афон), но они никак не отразились в литературе.

Известны и любимы были в России записи паломников о посещении Палестины, например, известный рассказ о посещении «святых мест» церковного деятеля и дипломата Арсения Суханова – «Проскинитарий» 1649–1653 гг. Из путевых впечателений пользовались известностью записи купца Афанасия Никитина «Хожение за три моря» с 1466 по 1472 г., который побывал в Индии, где прожил три года, и купца Федора Котова, отвозившеего товары из государевой казны в Персию в 1623–1624 гг.

Однако сколько нибудь массового характера такие поездки не имели, да и позволить себе такие путешествия могли только очень немногие. Это зависело не только от имущественного положения, наличия или отсутствия свободных средcтв, но и от властей, которые отнюдь не всегда были благорасположены к намерениям своих подданных увидеть мир за границами отечества, что могло изменить их взгляды на положение дел на любимой родине. Как правило, возможность уехать из России, не то что навсегда, а даже на короткое время, зависела от разрешения высших властей, и весьма часто непосредственно от самодержца. А он (или она) очень неохотно давал такое разрешение – нечего их баловать.

Традиционная политика правительства, начиная со времен великих князей, царей и императоров, заключалась прежде всего в возведении железного занавеса, отгораживания от европейской культуры, происходящая от смертельной боязни потерять свою власть над мыслями подданных.