— Это точно… Миша, перенастрой микрофон — звук плавать начал, — приказал майор другому подчиненному.

Михаил, подойдя к чердачному окну заброшенной дачи, находящейся в километре от дачи генерала, поправил микрофон.

Еще через час

— Немедленно эти данные доставить генералу, — вручив пакет одному из сотрудников, приказал майор.

Только что записанный разговор двух объектов не просто шокировал его, а даже выключил на некоторое время. Как только Горкин пришел в себя, он закодировал запись и отправил копию к своему непосредственному начальнику.

Посмотрев вслед отъехавшей машине гонца, майор вернулся к аппаратуре и спросил у Аверина:

— Что там?

— Обсуждают, как помочь Сталину, — с кривой улыбкой ответил тот.

— Хорошо, пиши дальше.

Через три часа запись слушал директор ФСБ Александр Бортников.

Еще через час маховик разработки двух генералов и поиска на территории РФ машины времени начал стремительно набирать обороты.

Кабинет президента Российской Федерации.

Восемнадцатое июня по времени СССР.

Десять часов дня

— Сведения точные? — спросил у Бортникова премьер-министр, внимательно читая поданный директором ФСБ доклад.

— Так точно, Владимир Владимирович. Все проверено и перепроверено. Были привлечены мои лучшие люди.

— Значит, нападение на здание ФСБ в Казани и исчезновение военного имущества и техники с военных складов — это их рук дело?

— Да. Ангар, куда они свозят все, что украли у нас, находится вот здесь, — показал на карте директор.

— Татарстан? — задумчиво спросил президент, наклонившись над картой.

— Так точно. В ста километрах от Казани. Судя по всему, именно там находится машина времени. Мои люди с помощью специальной аппаратуры в течение второй половины вчерашнего дня наблюдали за ангаром. Активно они работают там, продуктивно даже. За три часа, что мои сотрудники наблюдали за ними, к ангару подъехали четыре небольшие колонны трейлеров, машин так на четыре-пять, и обязательно с охраной. И это еще не все. Неподалеку пропали два моих сотрудника. Со слов капитана полиции Захарова, они поехали вслед за четверкой трейлеров с каким-то грузом. После чего связь с ними оборвалась.

— Очень интересно. А с нами они, значит, не хотят связываться, — сказал президент.

Премьер, посмотрев на него, хмыкнул:

— Тут ничего непонятного нет. Мы для них неблагонадежны.

— А воровать у нас нашу военную технику?! Вы посмотрите — одних танков пропало больше сотни, а остального?!

— По их мнению, я так полагаю, мы не являемся владельцами этой техники. Все было произведено в СССР. Заметьте — ничего более современного, произведенного после перестройки, не пропало, они брали только «свое». Тут нужно думать, как устанавливать контакты с ними.

Передав прочитанные документы президенту, премьер спросил:

— Четыре колонны за три часа. Они так быстро разгрузились?

— Да. Это, кстати, удивило наблюдающих офицеров. Работают там с огоньком, очень быстро.

— Ну да, ну да. М-да, озадачили вы меня такой новостью, — задумчиво пробормотал премьер.

— Что будем делать? — спросил президент, когда Бортников вышел в приемную.

— Будем думать, Дима. Будем думать.

Вернувшийся Бортников принес свежие новости:

— Мои сотрудники во время открытия ворот, когда туда заезжал очередной грузовик, смогли не только рассмотреть портал и машину времени, но и снять все это на камеру с помощью БПЛА, скоро видео придет, и можно будет посмотреть. Со слов наблюдателей, там есть даже то, как они проходят через овал портала и перевозят вещи грузовиками. Полуторками, между прочим.

База «Брест-41».

Кабинет старшего майора Меркулова.

Восемнадцатое июня. Семь часов вечера

— Товарищ старший майор! — коротко стукнув в дверь и не дожидаясь ответа, в кабинет ворвался дежурный по базе старший лейтенант Смирнов.

— Что? — с тревогой спросил Меркулов, отрываясь от написания очередного рапорта.

С утра майор просто нутром, сильно развитой интуицией чувствовал, как утекают секунды, и уже отправил кодированный сигнал в центр, запрашивая разрешение закрыть портал и прекратить поставки на два дня раньше запланированного срока. У него было разрешение на внеплановое закрытие портала в случае опасности захвата, но приложить к нему просто вопящую об этой опасности интуицию никак не получалось. Поэтому майор и ждал нетерпеливо ответа, держа переход пока активным.

— Выносные посты наблюдения сообщили, что заметили какое-то подозрительное шевеление в некоторых местах вокруг портала. Я привел подразделения охраны в режим «Красный А».

— Твою ж мать! — выкрикнул майор и, подхватив со стола фуражку, выскочил из кабинета вслед за дежурным.

— Крапивин, что там? — спросил Меркулов, пытаясь отдышаться.

Стоящий на лесенке у ворот капитан Крапивин в бинокль рассматривал окрестности, но ничего, кроме деревьев, не видел, о чем и сообщил начальству.

— Что с постами? Все отзываются?

— Так точно, товарищ старший майор, — ответил сидящий у радиостанции радист.

— Пробегись по постам кодовыми словами, все ли ответят, — приказал Меркулов, наблюдая, как вторая рота занимает оборону по периметру объекта.

— А что это тут происходит? — спросил знакомый голос от портала.

Стремительно обернувшись, майор только выругался. В сорока метрах от него стоял Александр Демин и с тревогой осматривался — происходящее ему явно не нравилось.

— Вы-то здесь откуда?!

— Портал же скоро закрывается, вот и прилетел за родителями, — ответил тот, продолжая осматриваться. В это время через переход прошла спутница и куратор Александра Алевтина Орловская.

— Аля, я же отправил запрос в центр на закрытие портала! Похоже, что нас все же засекли!

— Наверное, это было до того, как нам дали разрешение на выход через портал, — ответила девушка, нахмурившись.

— Уходите немедленно! — приказал Меркулов. Он имел на то право как командир базы.

— Так, стоп! — подняв руку ладонью вперед, сказал вдруг Александр. — Без своих родителей я не уйду. Вычислить, что ангар зарегистрирован на меня, будет не трудно, и я не хочу, чтобы они пострадали.

— У нас катастрофически мало времени, — чуть ли не простонал от досады майор.

— Я понимаю, но возможность нашего дальнейшего сотрудничества зависит только от вас. Извините, если ставлю вас в такое положение, но это решение я не изменю. Без родителей я не уйду.