litbaza книги онлайнРазная литератураЭволюция человека. Книга II. Обезьяны, нейроны и душа - Александр Владимирович Марков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 112
Перейти на страницу:
задания испытуемому приходилось удерживать в голове информацию сразу о двух задачах и двух наградах.

Для каждой из двух ситуаций использовались разные комбинации наград. За каждое из двух заданий награда могла быть большой или маленькой, поэтому комбинаций было всего четыре, а общее количество вариантов тестов было равно восьми.

Как и следовало ожидать, величина награды существенно влияла на качество выполнения заданий в обеих ситуациях. За 1 евро люди старались на совесть, реагировали быстро и допускали мало ошибок. За 0,04 евро они реагировали медленнее и ошибались чаще. Величина награды за второе задание не влияла на эффективность выполнения первого. Второе задание, однако, выполнялось хуже, если награда за первое задание была высока. Иными словами, вторая награда обесценивалась в глазах испытуемых, если они уже рассчитывали на хорошее вознаграждение за первое задание.

В ситуации «разветвление», когда нужно было помнить о первом задании в ходе выполнения второго, испытуемые совершали больше ошибок и во втором задании, и при возвращении к первому заданию. Это тоже вполне понятный и ожидаемый результат, свидетельствующий об ограниченности наших способностей к «многозадачному» мышлению.

Дизайн эксперимента позволил выявить области мозга, отображающие информацию об ожидаемой награде. Это те области, активность которых зависела от величины награды. Измерения производились во время выполнения второго задания.

Оказалось, что активность ППК зависит от того, какое задание выполняется – двойное или одиночное. Определенные участки ППК в обоих полушариях возбуждались сильнее при выполнении двойного задания, чем одиночного. При этом выявились также небольшие участки ППК, интегрирующие информацию об обеих наградах: активность этих участков положительно коррелирует с суммарной величиной обеих наград. Избирательное реагирование на отдельные награды в ППК не было зарегистрировано.

В медиальной фронтальной коре (МФК) обнаружились две области, избирательно кодирующие информацию о первой и второй награде. В ситуации «переключение», когда нужно было помнить только об одной награде, эти области возбуждались примерно одинаково слева и справа. В ситуации «разветвление» левое полушарие кодировало первую («основную») награду, правое – вторую («дополнительную»).

Таким образом, когда человек имеет в голове только одну цель, информация об ожидаемой награде отображается симметрично в левой и правой МФК. Когда же приходится иметь в виду сразу две цели, происходит разделение функций между полушариями: левая МФК отображает первую мотивацию, правая – вторую. Что касается ППК, «высшей аналитической инстанции», то она интегрирует информацию об обеих одновременно преследуемых целях.

В свете этих данных становится легче понять, почему мы худо-бедно можем одновременно учитывать и держать в голове две цели, но не более. Разделение функций между полушариями позволяет хранить один мотив в левой, другой – в правой МФК. Если появится третья цель, адекватно отобразить ее уже будет негде: третьим полушарием эволюция нас не обеспечила.

Такая ограниченность функциональных возможностей лобных долей может вредить нам на современном этапе культурно-исторического развития, когда наш мозг, «спроектированный» естественным отбором исключительно для нужд охотников-собирателей, оказался востребован для решения более сложных задач. Нашим предкам, возможно, двухзадачности вполне хватало. Это позволяло эффективно защищать составленные долгосрочные планы от сиюминутных отвлекающих факторов и даже придумывать новые планы, обещающие большее вознаграждение. Но для полноценной системы принятия решений, основанной на комплексном анализе множества альтернативных целей и мотивов, дизайн нашего мозга, очевидно, не оптимален.

Красивые сказки или достоверное знание?

О том, как наш мозг то и дело вводит нас в заблуждение, о разнообразных оптических обманах и тому подобном подробно рассказано в книге К. Фрита «Мозг и душа» (2010).

В какой мере мы можем, зная все это, доверять самим себе, своему мозгу? Вдруг все, что мы принимаем за окружающий мир – или за адекватную мысленную модель окружающего мира, – в действительности лишь призраки и обман?

Не беспокойтесь, ситуация не так трагична. Наше мышление порождено не произвольной фантазией неведомого разумного дизайнера (который мог бы так пошутить, если б захотел). Оно порождено естественным отбором, неразумным, но честным и «целеустремленным» тружеником, который неизменно отбраковывал животных, чей мозг порождал неадекватные модели мира – модели, которым нельзя доверять, на которые нельзя положиться в борьбе за выживание. Поэтому мы, будучи одновременно и венцом, и жертвой эволюции, наверняка воспринимаем мир более или менее адекватно.

Но что значит «более или менее»? Какую именно степень адекватности восприятия и понимания мира обязан был обеспечить нам естественный отбор? Читатель, возможно, уже знает ответ. Разумеется, как раз такую, какая требовалась людям каменного века для эффективного тиражирования своих генов. Не более, но и не менее.

Эволюционный психолог Джеффри Миллер, сторонник теории о ведущей роли полового отбора в эволюции мышления гоминид, так развивает эту мысль в замечательной, но пока не переведенной на русский язык книге The Mating Mind (которую я уже цитировал в главе «Происхождение человека и половой отбор»):

Естественный отбор снабдил нас «интуитивной физикой», позволяющей нам понимать массу, силу и движение достаточно хорошо, чтобы иметь дело с материальным миром. Есть у нас и «интуитивная биология», обеспечивающая достаточно хорошее (для нашего выживания) понимание животных и растений, и «интуитивная психология», позволяющая понимать людей… Однако, когда дело доходит до выражаемых словами верований, половой отбор подрывает эти аргументы в пользу достоверности нашего знания. В то время как естественный отбор на выживание мог снабдить нас прагматически точными системами восприятия, половой отбор не обязан был заботиться о достоверности наших более сложных верований. Половой отбор мог отдавать предпочтение идеологиям, которые были занимательны, преувеличены, увлекательны, драматичны, приятны, утешительны, имели связный сюжет (композицию), были эстетически сбалансированы, остроумно-комичны или благородно-трагичны. Он мог сделать наш разум приятным и привлекательным, но склонным к глубоким заблуждениям. До тех пор пока наши идеологии не подрывают более прагматических адаптаций, ложность этих идеологий не имеет никакого значения для эволюции.

Представьте себе компанию молодых гоминид, собравшихся у плейстоценового костра и наслаждающихся недавно приобретенной в ходе эволюции способностью к речи. Два самца вступили в спор об устройстве мира.

Гоминида по имени Карл предполагает: «Мы смертные, несовершенные приматы, которые выживают в этой опасной и непредсказуемой саванне только потому, что держатся тесными группами, страдающими от внутренних склок, ревности и зависти. Все места, где мы бывали, – лишь маленький уголок огромного континента на невообразимо громадном шаре, вращающемся в пустоте. Этот шар миллиарды и миллиарды раз облетел вокруг пылающего шара из газа, который в конце концов взорвется, чтобы испепелить наши ископаемые черепа. Я обнаружил несколько убедительных свидетельств в пользу этих гипотез…» Гоминида по имени Кандид перебивает: «Нет, я считаю, что мы – бессмертные духи, которым были дарованы эти прекрасные тела, потому что великий бог Вуг избрал нас своими любимыми созданиями. Вуг

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 112
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?