противник пришел в себя и открыл ответный огонь. Тужлов отдал приказ прекратить преследование и вернуться в опорный пункт.

Эффект «собачьей» атаки был ошеломляющим. Противник, который имел почти семикратное превосходство, был отброшен. Он потерял больше половины своего состава; были потери и со стороны пограничников. В этом бою был смертельно ранен в живот техник-лейтенант Романенко. Тужлову доложили об этом, когда он, накоротке повидавшись с Бойко, возвращался в опорный пункт. Направляясь в дзот-3, куда унесли умирающего Романенко, начальник заставы в мельчайших подробностях припомнил свой последний разговор с ним, перед самым боем.

«…Опять? Я ведь сказал вам, лейтенант, — нет! Вы же ни разу не были в рукопашной. Вы даже не представляете, что это такое!» — «Я знаю. Но надо же когда-то начинать». — «Ладно. Отправляйтесь в отделение к Шеину. Не забудьте винтовку…»

«Не забудьте винтовку…» Это были последние слова, которые он сказал Романенко. А через десять минут ему доложили, что тот уничтожил в рукопашной схватке трех фашистов и был все время в первых рядах атакующих…

Романенко лежал в желтом световом круге, который отбрасывала на пол «летучая мышь». Рядом с ним Тужлов увидел Бабенко и свою жену. Белая повязка, спеленавшая крупное обмякшее тело раненого, набухла кровью, испарина покрыла высокий лоб. Романенко открыл глаза.

— Товарищ старший лейтенант… — Он узнал начальника заставы и попробовал приподнять голову, но острая боль пронзила все тело.

— Лежи, лежи… — Тужлов опустился на колено перед раненым и взял его руку; он чувствовал, что тот хочет что-то сказать.

Романенко трудно было говорить. Внутри у него все пылало, во рту пересохло, мучила жажда. Он понимал, что времени ему отпущено немного, и потому торопился.

— Вот и заставу… вам не построил…

— Не беда, успокойся. Ты еще построишь, и не одну. — Старший лейтенант едва сдерживал себя, к горлу подступал комок.

— Нет, товарищ старший лейтенант, строить мне больше не придется… У меня к вам просьба… Если можно, считайте меня пограничником вашей «Береговой крепости»…

— Обещаю тебе, — склонившись над умирающим, произнес Тужлов и пожал его слабеющую руку.

АЛЕКСЕЙ КАЙГОРОДОВ

Враг не давал передышки. Едва успели перевязать раненых, как со стороны Фельчина вынырнул самолет.

— Воздух! — подал команду с НП неутомимый, всевидящий Кайгородов.

Пограничники быстро изготовились к бою с воздушными целями.

Незадолго до этого, рискуя напороться на фашистов, разбежавшихся после неудачной атаки по камышам, на заставу пробрались сельчане Таукчи и Монастырлы. У себя в Стояновке они уже сколотили боевую группу из молодых отважных парней, и их интересовало теперь, чем они могут быть полезны пограничникам. Тужлов попросил помочь с водой и питанием, а также с переброской в тыл тяжелораненых. Пользуясь случаем, он отправил в село жену с малышом и Барбару, дав им для охраны пограничников Овсянникова и Тихого.

И вот теперь, наблюдая из траншеи за тройкой вражеских самолетов, кружащих над заставой, старший лейтенант испытывал странное чувство, нечто вроде облегчения. Больше всего пугает неизвестность, теперь же хоть и суровая, но правда открылась ему — это война. Подспудно мучила его все это время и судьба сынишки. В полуразрушенном дзоте, в жестоком откровении боя, среди крови и стонов, он был как былинка в поле, мал и беззащитен… «Ничего, скоро они будут в безопасности». Впервые за три с лишним часа тяжелых испытаний он почувствовал себя вполне спокойным.

Между тем три узкохвостых немецких «юнкерса» по всем правилам бомбовой атаки заложили глубокий вираж и один за другим ринулись в пике на «Береговую крепость».

— В укрытие! — крикнул Тужлов и бросился к телефону вызывать НП.

Безотлучно находившийся там все это время Кайгородов был глазами и ушами заставы, не раз выручал ее в критические минуты, не помышляя о собственной безопасности. Старший лейтенант представил себе, как он там один, в своем незащищенном «скворечнике», по существу обреченный, но не пожелавший покинуть своего ответственного поста.

— Кайгородов! Ты слышишь меня? Кайгородов!.. — кричал Тужлов, но трубка упорно молчала.

Пронзительный вой «юнкерсов» слился в сплошной, закладывающий ушные перепонки свист. Страшной силы взрыв потряс блокгауз. Казалось, земля разверзлась и в пучину, которая образовалась где-то совсем рядом, обрушился мощный водопад, заглушая и сотрясая все вокруг.

Тужлов отряхнулся от земли и, оглушенный, не слыша собственного голоса, продолжал взывать в трубку:

— Кайгородов… Кайгородов… Кайгородов…

Сидевший у самого входа в блокгауз Андрей Мусорин видел, как беззвучно, будто произнося заклинание, шевелятся губы старшего лейтенанта, и, еще не решив толком, что будет делать дальше, выскользнул из дзота. Наверху, в траншее, мысль работала уже более четко. Он легко перемахнул через бруствер и бросился к помещению заставы.

— Стой! Убьют! — крикнул ему вдогонку старшина Козлов.

«Убьют! Убьют Алешку Кайгородова…» Кто-кто, а Андрей хорошо знал друга: тот ни за что не покинет без команды своего поста. Мощные фугасы сотрясали землю. Дымом и гарью заволокло все пространство опорного пункта. Мусорин бежал наугад, ничего не слыша, ощущая взрывы лишь шаткостью земли под ногами. Никогда еще мир не казался ему таким зыбким. Метрах в десяти от заставы взрывная волна швырнула его на землю. Сознание зафиксировало плотный, перехвативший дыхание удар в лицо и грудь, и фиолетовые круги расплылись перед глазами.

Очнулся Андрей буквально через несколько секунд. В ушах стоял звон, было трудно дышать. Попробовал пошевелиться — тяжесть сковала все тело. До него мгновенно дошло: засыпан землей. Он лихорадочно закопошился в рыхлом, чуть влажном месиве и не без труда освободился из его плена. Андрей увидел кусочек синего неба над собой и улыбнулся. Звон в ушах неожиданно смолк, и он стал различать отдельные звуки. Было тихо, но со стороны реки уже росло и близилось характерное подвывание. «Юнкерсы» делали новый заход. Бомбежка продолжалась.

Андрей вскочил на ноги, хотел позвать Кайгородова, но жуткий свистящий звук вдавил его в землю. Он видел, как бомба разворотила угол здания и оно рассыпалось, обнажив стропила перекрытия и внутренности второго этажа. Ему показалось, будто чья-то фигура мелькнула на лестничном марше. До его слуха совершенно отчетливо долетел голос Алексея. Но тут же вторая бомба на его глазах раскроила «скворечник», и все исчезло в огне и дыму…

ПОГРАНИЧНИК ТИХИЙ

Все дальше и дальше уходили они от того места, где «юнкерсы» раскручивали свою смертоносную карусель. Впереди шли Овсянников, Таукчи и Монастырлы, за ними — Тоня с малышом на руках и Барбара. Замыкал группу Тихий, возвышаясь над камышами из-за своего роста. Если б не черные султаны взрывов над опорным пунктом, со стороны это выглядело бы довольно забавно: плывет сама по себе над