К моменту вступления в самостоятельную предпринимательскую жизнь за плечами П.М. и С.М. Третьяковых лежал богатый опыт действующих коммерсантов. За это время ими были накоплены немалые денежные суммы. Наконец, обширные деловые связи позволяли им помышлять о создании собственного производства. Это произойдет лишь через несколько лет. Однако первые крупные перемены произошли уже через несколько месяцев после смены руководства.

1 января 1860 года был открыт Торговый дом Товарищества «П. и С. братья Третьяковы и В. Коншин». Контора Торгового дома располагалась в доме Третьяковых, в Толмачах, а магазин — на Ильинке, где в то время располагались наиболее крупные фирмы. Третьяковы торговали «полотняными, бумажными и шерстяными товарами русскими и заграничными». Исследовательница Т.В. Юденкова пишет: «... В течение более чем 40 лет магазин своего расположения не менял (примета стабильности бизнеса)»874. Компаньоны окончательно отказались от торговли разнохарактерным товаром, которая досталась им от М.З. Третьякова, и сосредоточились на продаже текстиля: тканей, одежды, столового и постельного белья.

В.П. Зилоти вспоминает: «... иностранные товары получались для нашего магазина через [оптового комиссионера, жившего в Париже, С.Г.] Овденко, по большей части французские, но, судя по рождественским открыткам, присылаемым нашему отцу из Ирландии и Голландии, очевидно, что ирландское и голландское полотно выписывалось из этих стран... Любили мы смотреть красивое столовое белье, полотенца, линобатисты и даже бумажные ткани для дамских платьев. Иностранный отдел существовал, собственно, из-за убеждения Владимира Дмитриевича Коншина, что он необходим; это доставляло приятное разнообразие в его работе, но, я полагаю, серьезного значения не имело. Чем больше расширялось русское льнопрядильное, а также льняное ткацкое производство, тем быстрее увеличивался спрос на русские полотняные товары. Это, естественно, сокращало выписку нашей фирмой иностранных товаров»875. Действительно, сохранились документы, по которым видно: в начале 1870-х годов покупаемый за границей текстиль составлял весьма незначительную долю от общего числа товаров876. Основной упор делался на текстиль отечественного производства.

Уже в первой половине 1860-х можно говорить о крупных торговых оборотах Товарищества «П. и С. братьев Третьяковых и В. Коншина ». Регулярное участие в общероссийских Нижегородских ярмарках дополнилось, судя по переписке П.М. Третьякова с Т.Е. Жегиным, постоянной торговлей в Саратове. Известно, что еще в июне 1858 года Павел Михайлович числился купцом 2-й гильдии. А в августе 1865-го Павел Михайлович — уже купец-первогильдеец877, так же как и его брат. По закону, купец 1-й гильдии имел право открывать фабрики, содержать заводы, вести заграничную торговлю, то есть осуществлять то, что было непозволительно его менее состоятельному собрату. Материальный и социальный уровень Третьяковых заметно вырос и достиг весьма высокой отметки.

Итак, именно в середине 1860-х годов стал возможным переход Третьяковых от торговой к промышленной деятельности. В конце 1866 года произошло второе крупное изменение в делах третьяковской фирмы: было открыто Товарищество Новой Костромской льняной мануфактуры878. 16 декабря был высочайше утвержден Устав мануфактуры, а 28 декабря состоялось торжественное богослужение по случаю открытия фабрики. «... Старожилы отмечают, что в этот день в Костроме звонили колокола всех 49 церквей»879. На момент открытия Товарищество объединило три фабрики: прядильную, ткацкую и отбельную. Основателями Товарищества и директорами правления были П.М. и С.М. Третьяковы, а также В.Д. Коншин и костромской купец К.Я. Кашин. Последний, имевший к 1866 году большой опыт ведения дел в льнопрядильнях, стал управляющим фабрикой, которая в обихоХе костромичей часто называлась «кашинской».'

То, что из всей текстильной промышленности Третьяковы избрали льнопрядильную отрасль, особенно важно. П.А. Бурышкин пишет: Третьяковы «... были льнянщики, а лен в России всегда почитался коренным русским товаром. Славянофильствующие экономисты, вроде Кокорева, всегда восхваляли лен и противопоставляли его иноземному “американскому” хлопку»880. В середине XIX века лен постепенно вытеснялся дешевыми хлопковыми тканями. Однако правительство всеми мерами поощряет создание льняных производств, вводит льготы и преимущества для льнянщиков. «... В 1863—1866 гг. русская льняная промышленность пережила короткий подъем, связанный с Польским восстанием 1863 г. (лен требовался для армии) и с междоусобной войной в США, которая вызвала так называемый хлопковый голод в Европе... В первой половине 1860-х гг. в старых льноводческих регионах (Владимирской, Ярославской, Костромской губерниях) создаются новые предприятия»881.

У ряда исследователей возникает вопрос: почему фабрика была устроена именно в Костроме? По-видимому, сыграл свою роль ряд факторов. Н.А. Найденов в воспоминаниях сообщает: по инициативе генерал-губернатора Москвы графа «... Закрев- ского, последовало издание в 1849 году... закона, воспрещающего устройство не только в Москве, но и в уезде бумагопрядилен, шерстопрядилен и некоторых др. фабрик»882. Запрет крупных фабрик большой силы не имел, многие фабриканты его не без успеха обходили. Однако Третьяковы были законопослушными подданными государя. Кроме того... имелись вполне объективные обстоятельства, обусловившие их выбор. В.Д. Коншин в начале 1860-х стал владельцем шелковой фабрики. «... Письмом в Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов В.Д. Коншин просил “по невыгодности содержания в Москве принадлежащей ему шелковой фабрики, купленной им 14 апреля 1861 г., перевести оную в г. Кострому”»883. В Костроме, помимо рынка дешевого сырья, имелись также дешевые топливо и стройматериалы. Неподалеку располагался механический завод, где можно было изготовить детали к машинам, избежав таким образом дальних перевозок. К 1866 году в Костроме уже имелись другие льняные фабрики.

«... В 1866-м, в год моего рождения, — пишет В.П. Зилоти, — основана была льнопрядильная и льноткацкая фабрика в Костроме, на самой Волге. Компаньоном и директором фабрики был Константин Яковлевич Кашин, очаровательнейший, добрейший человек, которого мы очень любили... Он часто приезжал в Москву и всегда останавливался у нас. Павел Михайлович и сам ездил много раз в год в Кострому», — пишет В.П. Зилоти. Новая Костромская мануфактура впоследствии стала крупнейшим льнообрабатывающим предприятием России, несмотря на продолжительные «льняные кризисы» второй половины 1860-х и начала 1880-х. Невзирая на изменения в фабричном законодательстве, которые, по мнению крупного экономиста М.И. Туган- Барановского, «... были выгодны для немногих крупных фабрикантов, фабрики которых стояли вполне на уровне современной техники, для всех прочих... были крайне стеснительными»884.

Товарищество Новой Костромской мануфактуры имело свои складские помещения и торговые заведения в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Харькове, Варшаве, Ростове-на- Дону, Устюге. В 1882 году на Всероссийской художественной выставке в Москве Новая Костромская мануфактура получила серебряную медаль «... за весьма хорошую выработку пряжи грубой и тонкой, также полотен и тканей разных наименований». На Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде 1896-го за высокое качество пряжи и полотна, а также за разнообразие ассортимента изделий Товарищество удостоилось самой высокой награды — права изображения государственного герба. А в 1900 году на Всемирной выставке в Париже ему досталась высшая награда — «Grand-Prix». В то же время московский Торговый дом «П. и С. братья Третьяковы и В. Коншин», где располагался, как сказали бы сейчас, «главный офис продаж» продукции костромских фабрик, с 1887 года являлся поставщиком столового и кухонного белья для Высочайшего двора.