Его терзали сотни других мыслей, таких болезненных, что Юлий старался скорее гнать их от себя. Жизнь юноши резко изменилась. Марий не должен был погибнуть. Без него мир опустел.

Через несколько дней усталые путники прискакали в шумное прибрежное поселение к западу от Рима. Когда они спешились и привязали лошадей к столбу у постоялого двора, Тубрук заговорил первым.

— Здесь флаги трех легионов. Твои бумаги дадут тебе назначение в любом. Этот базируется в Греции, тот — в Египте, а вон тот — на северных торговых путях.

Судя по уверенному голосу Тубрука, за время работы управляющим он не перестал следить за всем, что происходило в империи.

Юлий чувствовал себя в порту неуютно и как-то незащищенно, хотя такое решение нельзя принимать поспешно. Если Сулла передумал, за ними уже могли отправиться вооруженные люди, чтобы убить или вернуть в Рим.

Тубрук мог мало что посоветовать. Да, он узнал флаги легионов, но понимал, что его сведения о репутации офицеров устарели на пятнадцать лет. Юлий досадовал, что приходится отдавать такое серьезное решение в руки богов. Он проведет в легионе, который выберет, не меньше двух лет жизни, а тут впору бросать монету.

— Лично мне приятна мысль о Египте, — задумчиво глядя на море, произнес Кабера. — Я давно отряхнул его пыль со своих сандалий. — Он чувствовал, как вокруг всех троих изменяется будущее. Перед людьми редко стоит такой простой выбор — правда, они его не часто замечают. В Египет, в Грецию или на север? Каждый путь манил по-своему. Пусть паренек сам принимает решение, но в Масре хотя бы тепло.

Тубрук внимательно изучал галеры, качающиеся у причалов. Все бдительно охранялись легионерами, массы людей чинили их, чистили или переоснащали после долгих плаваний по всему миру.

Тубрук пожал плечами. Наверное, когда беспорядки стихнут и в Риме снова станет спокойно, он вернется в поместье. Кто-то должен им заниматься.

— Марк и Рений в Греции. Если хочешь, можно их найти, — сказал Тубрук, поворачиваясь и глядя на дорогу, нет ли там пыли, поднятой погоней.

— Нет. Я ничего не достиг, если не считать того, что женился и мой враг выгнал меня из Рима, — пробормотал Юлий.

— Не твой враг, а твоего дяди, — поправил его Кабера.

Юлий медленно повернулся к старику; его взгляд не дрогнул.

— Нет. Теперь он мой враг. И я его убью.

— Когда-нибудь, может, и убьешь, — сказал Тубрук. — А сегодня ты должен уехать и стать солдатом и офицером. Ты молод. Твоя жизнь и карьера только начинаются.

Тубрук секунду смотрел ему в глаза: до чего Юлий стал походить на своего отца!

Наконец юноша кратко кивнул и отвернулся к кораблям.

— Что ж, Египет так Египет. Всегда мечтал увидеть землю фараонов.

— Славный выбор, — подхватил Кабера. — Ты будешь в восторге от Нила! А женщины там ароматные и красивые.

Старик с радостью увидел, что Юлий улыбается — впервые с памятной ночи плена. Это хороший знак, подумал он.

Тубрук дал какому-то мальчику мелкую монету, чтобы тот на час последил за их лошадьми. Трое мужчин направились к галере под флагами египетского легиона. Подойдя ближе, они увидели, что работа на судне буквально кипит.

— Похоже, они готовятся к отплытию, — отметил Тубрук, указывая большим пальцем на бочки провианта, которые грузили обливающиеся потом рабы.

Солонина, масло и рыба перелетали через узкую полоску воды в руки рабов на борту. Каждый бочонок помечали и вычеркивали из списка на дощечке с типично римской аккуратностью. Тубрук свистом подозвал одного из охранников.

— Нам нужно поговорить с капитаном. Он на борту? — спросил Тубрук.

Легионер окинул их оценивающим взглядом и, по всей видимости, удовлетворился осмотром. Несмотря на дорожную пыль, они — по крайней мере Тубрук и Юлий — производили впечатление солдат.

— Да. Мы отплываем с дневным приливом. Не обещаю, что он захочет с вами встретиться.

— Скажи ему, здесь племянник Мария, только что из города. Мы подождем, — ответил Тубрук.

Солдат чуть приподнял брови и еще раз посмотрел на Юлия.

— Хорошо, господин. Я тут же ему сообщу.

Он ступил на причал и перешел по узкой планке на галеру, а потом исчез за деревянной постройкой, занимавшей почти всю палубу, — капитанская каюта, догадался Юлий. Пока они ждали, Юлий рассматривал огромное судно, весельные отверстия по бокам, которые используются для выхода из гавани и в бою, чтобы с разгону таранить вражеские суда, и огромные квадратные паруса, еще не наполненные ветром.

На палубе, как и положено на римском военном корабле, не нашлось бы незакрепленных предметов. Все, что в бурном море могло поранить человека, было прочно привязано. Несколько лестниц вело на нижние ярусы; каждая прочно закрывалась люком, чтобы волны не заливали команду. Похоже, на корабле царил порядок, но до встречи с капитаном Юлий не мог точно знать, как пройдут следующие два года его жизни. Он вдохнул запахи смолы, соли и пота — ароматы незнакомого мира, и усмехнулся своему беспокойству.

На палубе показался высокий мужчина в форме центуриона. Он выглядел суровым и аккуратным, его седые волосы были коротко пострижены, а бронзовый нагрудник ярко сиял на солнце. Он перешел на причал, изучающе глядя на них, и приветствовал всех троих.

— Добрый день, господа. Я центурион Гадитик, выполняю обязанности капитана этого судна, принадлежащего Третьему Парфянскому легиону. Со следующим приливом мы отплываем, так что я не могу уделить вам много времени. Тем не менее имя консула Мария имеет вес даже сейчас. Говорите, что вам нужно, и я постараюсь вам помочь.

Строго, по делу и без суеты. Юлий почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Он достал из туники пакет бумаг, врученный ему Марием. Гадитик взял их, большим пальцем взломал печать и быстро прочитал, хмурясь и иногда кивая.

— Написано до того, как Сулла вернул себе власть? — спросил он, все еще глядя на пергамент.

Юлию хотелось солгать, но он догадался, что его проверяют.

— Да. Мой дядя… не ожидал, что Сулле это удастся.

Гадитик спокойным взглядом смерил юношу, стоявшего перед ним.

— Меня огорчила весть о его гибели. Он был любим народом и полезен Риму. Эти бумаги подписаны консулом — значит, они действительны. Однако я имею право отказать тебе в месте до тех пор, пока не выясню твои отношения с Корнелием Суллой. Я поверю тебе на слово, если ты честный человек.

— Да, господин, — ответил Юлий.

— Тебя разыскивают за преступления?

— Нет.

— Ты бежишь от скандала?

— Нет.

Гадитик снова пристально посмотрел ему в глаза, но Гай не отвел взгляда. Центурион сложил бумаги и засунул в собственную одежду.