Как и в столице Ганы, кругом процветала придорожная торговля. Машин – море, и это не раздолбанная рухлядь, на которой рассекают ганцы, а вполне приличные, хоть и немного потрепанные, «тачки». Порой встречались и совсем новые автомобили.

Дар-эс-Салам оказался чудесным городом-сказкой с симпатичными высотными домами, красивыми и ухоженными улицами, особенно в центре. Народ одет в свои традиционные африканские одежды, и никого в трусах я тут не заметила. В основном все черные, но белые, в отличие от Аккры, здесь тоже попадались на глаза. В общем, можно сказать, что если Гана – это деревня Гадюкино, то Танзания – ближе к Тамбовской области, но до Москвы и тому, и другому государству было еще далеко.

По дороге мы сделали остановку и вышли, чтобы немного освежиться. Отошли с Левкой чуть в сторонку, чтобы посплетничать о нашем давнем приятеле, и тут я внезапно заметила двух обезьян, которые преспокойно разгуливали по обочине дороги. Встретить вживую представителей африканской фауны на свободе было крайне неожиданно, поэтому мы, разинув от удивления рты, с интересом стали за ними наблюдать. Тут я почувствовала, как дернулась сумочка на моем плече, и, обернувшись, сначала никого не увидела. Затем сумочка дернулась еще сильнее и, только опустив голову вниз, я заметила, что один маленький обезьяненок, вцепившись в мой ридикюль, изо всех сил тянет его к себе. В пору было крикнуть: «Караул, грабят!»

– Лева! Помоги-ка отцепить этого засранца от моей сумки! – попросила я помощи у супруга, ошеломленная такой наглостью со стороны братьев наших меньших.

Муж кинулся на помощь, и мы стали в четыре руки тянуть из загребущих лап танзанийской мартышки принадлежащий мне предмет. Малыш-разбойник не унимался, просто повис на сумке, не желая отдавать нам свою добычу. Вдруг я заметила, что две взрослые обезьяны на обочине, за которыми мы наблюдали, насторожились и быстренько так попороли в нашу сторону.

– Блин, да сделай же что-нибудь! – крикнула я Левке, безуспешно пытаясь освободить свое хозяйство.

– Сейчас, – и Левка, размахнувшись, что-то бросил в сторону.

Мартышонок резво соскочил с сумки и бросился за новой добычей, а мы кинулись к своим.

– Что бросил-то? – на бегу спросила я.

– Да яблоко! – ответил муж.

Он всегда носил в кармане что-нибудь съестное на случай внештатной ситуации и в первую очередь потому, что был болен диабетом. Мы не успели добежать до компании друзей, так как на наших брюках повисло еще по мартышке, которые просто не давали нам двигаться. Еле-еле, обвешанные гроздьями жадных животных, с криками «На помощь!» появились в поле зрения наших товарищей, которые со своей стороны тоже подверглись нападению этих зловредных мохнатых вымогателей. На помощь из джипа выскочили туземцы и начали громкими криками и палками отгонять крайне назойливых нашественников. Вот дармоеды, и как только моя бабуля любила этих шельмецов, хотя… в клетках они выглядят безобиднее и забавнее, чем когда орудуют на воле. С трудом отвязавшись от мохнатой гопоты, мы, получившие свой первый урок и «прививку» неимоверной бодрости, двинулись дальше.

– Очень внимательно следите за вещами, – предупредил Никита, – а то сопрут что-нибудь и не заметите. Это еще та публика, одним словом, паразиты!

Да уж, у нас хоть люди грабят, а тут еще и мартышки!

По обочинам улицы фланировало много женщин. Все они были в обалденных ярких платьях всевозможных чудесных расцветок. Единственное, что было не особенно привлекательным в их облике, хотя кому что нравится, это огромные ягодицы, которые получили в мире медицины и антропологии название «готтентотские». Аномальная зона да и только! Под такое хозяйство и стул-то не найдешь, а не то что унитаз. Да и таскать всю жизнь такое «богатство» на пятой точке, как несчастная улитка свой домик на спине, радости, наверное, мало.

Я вспомнила нашу поездку в Индию, когда мы в составе пятерых мужчин и одной женщины – меня – ездили, как участники, на промышленную выставку. По многолюдным улицам восьмимиллионного индийского города Бангалор передвигались на автомобиле точно так же, как здесь, с любопытством поглядывая по сторонам. На одном светофоре мужская компания нашего коллектива восхитилась девушкой, стоящей на переходе. Она была очаровательна. Приятное личико, длиннющая, ниже пояса, шикарная коса, а надо сказать, в Индии женщины вообще не носят короткие стрижки, чудная фигурка в белом платье… тут мои Казановы опустили свой взор ниже, и перед ними предстали… ужас какие широченные, как у гуся лапчатого, жутко растоптанные от привычки ходить почти всю свою жизнь босиком стопы, и… всё мужское возбуждение как рукой сняло! Вы бы видели, какое разочарование было написано на похотливо-плотоядных мордах этих страстных сластолюбцев… А вообще, всё в женщине должно быть прекрасно: и платье, и личико, и попа, и ножки, и самое главное – язык. Только в этом случае можно заарканить какого-нибудь симпатяжку из этого небольшого сексоненасытного стада!

Примерно через полтора часа автомобили остановились у прелестной и уютной виллы, полностью окруженной замысловатым кованым забором, над которым красовалось три ряда колючей проволоки, как на зоне строгого режима. Заметив наши удивленные взгляды, Никитка поспешил объяснить, что без такого сооружения нечего даже думать о тихой жизни. Хоть здесь и было поспокойнее, чем в ЮАР, но желающих прихватить что-нибудь чужое, включая вороватых обезьян, имелось предостаточно. Вот и ладно, вот и хорошо! Все же не так страшно будет ночевать!

Автомобили въехали во двор. Какая красота! Вокруг какие-то чудные деревья с плоскими кронами и море самых разнообразных, потрясающих цветов! Просто невероятные, сумасшедшие краски, и я вновь схватилась за камеру!

Наш капиталист-ювелир хорошо устроился в двухэтажном особняке. Внутреннее убранство жилища поразило нас этакой утонченно-экзотической роскошью. Необыкновенная мебель с отделкой из кожи змеи и аллигатора, масса интересных безделушек и современных авангардных картин, среди которых особой, жутковатой экспрессией отличалась огромная, в раме, фотография с изображением совершенно голого мужика, идущего по подиуму с израненными руками, из которых сочилась кровь, окропляя багровыми каплями белую поверхность! Просто невероятная жуть! Мне стало реально страшно! А что если этот непредсказуемый Никита изменил европейским традициям и окончательно перешел к туземному образу жизни? Может, стал каннибалом или маньяком, кто знает?! Никому верить нельзя! Хорошо еще, что у меня есть ручка с ядом, а у Левки с пулями, а то и крякнуть не успеем, как окажемся на столе людоеда! Теперь уже я была благодарна Олегу за его невероятную настойчивость, с какой он всучил мне смертельное оружие. Да… у меня же есть еще четыре рукопожатия перстня Борджиа, значит, не пропадем! Стало чуточку спокойнее. Никита, заметив проявленное мною повышенное внимание к этой жуткой и мерзопакостной фотке, тихо подошел и, цепко приобняв меня за плечи, с гордостью произнес:

– О… это моя любимая! Видишь, какая сумасшедшая экспрессия, магнетизм, когда алая кровь льется ручьями, заливая всё вокруг, вот это и есть то высшее… познание мира… это нечто та…