сегодня обременит венец Княгини Киевской. Ты ведь… — Шерхан стал медленно обходить Даниила по кругу, пока не закончил у его левого плеча, — не за мной пришел, мольфар. Ты за девкой своей прибежал, да не твоя она теперь. Хотя видел её и пониманию почему…

Но Шерхан не успел даже закончить, как клинок Даниила коснулся тела монгола, однако не причинил никакого вреда, покуда его защищала сила старца.

— Что, гнилое отродье… болотной тины? — Даниил зарокотал и продолжил, смотря на родича, — Душу басурману продал?

— Нет… — Шерхан отошёл от Даниила и продолжил, — Зачем продавать то, что итак чуть не отобрали. Я спас его, а в замен Гелько помог моему роду во многом, Вершигора. Например, в том, как ребенка — девочку, которую прочили в союз одному из карпатских князей, подменили. Это изначально был план моего брата, но теперь уже не важно. Нечисть взойдет на престол Киевской земли. Нявка станет княгиней — это ли не позор для всех ваших богов, так почитающих чистоту людской крови?

Даниил замер и опустил меч, осматривая Шерхана и пытаясь понять зачем сам хан пришел к нему в руки? Ведь убить старца не составит никакого труда, а играться и дальше в игры Даниил не имел ни малейшего желания. Однако лишь услышав имя своего якобы дядюшки, как и последние слова монгола, Вершигора понял, о ком речь.

"Если нявка взойдет на престол, и если об этом узнает простой люд, Станиславе конец. Её сожгут, а Всеслава казнят. На престоле останется только Ярослав, а он помешаник. Княжич с монгольской кровью, не окрепший мальчик. Как только он останется один…" — Даниил поднял черный взгляд на Шерхана и пробасил:

— Что, басурман? Пришел дать мне шанс? Или нет… Погоди… Наверное, ты пришел этот шанс уничтожить, тварь степная? Ведь только я могу остановить коронацию! Потому ты меня и ждал… Ты не зубы пришел мне заговаривать, ты пришел меня убить!

— Конечно. Ведь ты жених по праву рождения и силы для этой женщины. Ты прислужник Мораны, а Станислава — нечисть. Всё так и должно было быть. Когда царит порядок! Но имя нам хаос, славянский колдун! Потому твой князь лишится головы, а девка сгорит в огне! — Шерхан развёл руками и ухмыльнулся, — Своє до свого лине… *(Своё вслед смотрит за своим…)

— М-мммм… — Даниил не выдержал, только услышав этот проклятый стишок и зарычал, — Фалько-о!!!

Сила хлынула из мольфара темным потоком за считаные секунды. Меч Вершигоры с размаху полетел в Гелька, который и опомниться не успел, как клинок прошил его насквозь, а Даниил только руку вскинул, как оружие вернулось рукоятью в его ладонь.

Монгольской хан замер, смотря на эту картину, как зачарованный.

"Хочу такую силу и мощь…" — только и подумал Шерхан, расширив в удивлении глаза, однако успел заметить, как из водной глади взметнулась другая мужская фигура.

Даниил вскинул голову, дабы блокировать молнию, которая зарождалась прямо над озером грозой, однако Фалько был быстрее. Колдун использовал тело Гелька, как плату, и успел предотвратить смерть монгольского хана.

Меч Даниила вошёл в столб дерева сквозь искрящийся поток электричества, а на месте, где стоял Шерхан остался только знак Перуна. Мольфар сжал челюсть и вернув себе клинок, взмахнул им в воздухе разрубая пополам корни деревьев, которые полезли прямо из земли под его ногами. Черная и густая тьма, клубами опутала тело Вершигоры, а из горла вырвалось рычание, прежде чем он произнес не своим голосом:

— За то, что сделал ты, колдун — иссохнут твои руки! И в свете старых древних рун — познаешь только муки! — заговорил сотней женских острых голосов Даниил, обратившись в сосуд для своей госпожи, — Да будет волею моей, твоя кончина пред глазами. Я выпиваю смерть, и ты испей! Того, что станет кровью и слезами! Пускай земля теперь, сырою станет для тебя господой! Я забираю жизнь, и ты испей, холодной смерти вечность, а не годы!

Фалько как мог пытался вырваться из пут Мораны, но Даниил отпустил контроль и вокруг тела Вершигоры прямо из земли, на десятки метров вверх поднялись старые корни. Они единым потоком, как плетями обрушились сверху и обвили тело Фалько, зарывая заживо в землю.

— Тебе не спасти этот мир… — прохрипел Фалько прежде, чем последний корень оплел его шею, а тело всё глубже погружалось в рыхлую почву, — Никто не спасет богов! За то, что они сделали — заплатят всем людям! Запомни это мольфар, и держи в уме! Междумирье будет уничтожено! И боги… все они!!! Все умрут!

Однако Даниил не слышал уже ничего. Как только госпожа покинула тело своего слуги, Вершигора упал на колени, рядом с местом, где теперь был погребен Фалько. Мольфар кашлял и хрипел, как столетний старик, сплёвывая кровь в траву и хватаясь рукой за грудь, в которую словно сотни раскаленных прутьев всадили, так она жгла и горела.

Оглушительный раскат грома вынудил Даниила упасть спиной на траву и закрыть глаза. Теперь он понимал всё произошедшее. С самого начала, Фалько и был тем, кто помогал монголам, вместе со своим учеником, которым оказался родной брат отца мольфара. Пропавшего давно на карпатских тропах, Гельнара посчитали мертвым. Эту историю Даниил помнил ещё с детства, когда отец учил его и братьев темному мастерству.

"Блуд увел моего брата горными тропами. Он был слаб и не мог противостоять силе карпатского злого духа. Тот и околдовал Гельнара, уведя за собой в междумирье…"

— Нет, отец… — прошептал Даниил, открывая глаза и смотря на то, как молния летит прямо в него, — Всё оказалось иначе… — закончил Даниил и сжав меч и ножны в руках, приготовился к переходу.

Даниил знал, что Морана использует тело Фалько как плату, и единственное место, куда своего слугу могла отправить госпожа — стольный Киев. Потому в раскатах грома и молнии, Даниил встал на одной из высоких крыш города, который не узнавал.

Мегаполис — огромный, высокотехнологичный и яркий город, который ласкали лучи закатного солнца, пробивающегося своим светом из-за грозных темных туч.

— Я опоздал, Стежа… — прошептал Даниил, смотря вниз на широкую площадь, где на высоком холме стоял круглый стол.

Именно туда, минуя высокие ступени поднималась женская фигура в парчовом золоченом платье, подол которого двигался вслед за своей хозяйкой. Вершигора поднял медленно взгляд, осматривая Стежу, а подняв глаза выше по каменным ступеням вверх, взгляд Даниила замер на фигуре мужчины, который находился в окружении таких же князей. Справа стоял смотритель или языческий служитель, который и держал в руках корону Княгини возложенную на бархатную подушку.

Даниил