“10 и 10”

“9/10”

“>100”

На седьмом я уже не выдержал и, прежде чем она успеет сообщить мне диаметр всех пальчиков, размер ноги или вовсе пересчитает количество ресничек, нажал на кнопку вызова.

Альбина ответила почти сразу.

— Орлова, ты надо мной издеваешься?

— Ничуть, — явно улыбаясь, отозвалась жена. Голос у неё был уставший, но счастливый. После родов прошли почти сутки, и эмоции у обоих не то чтобы улеглись, но окрас сменили — стали не столь острыми и будоражащими, сохранив при этом свою силу и глубину.

— Ты мне что обещала?

— М-м-м, — протянула она, продолжив свои издевательства, — так много вариантов.

— Аля, я сейчас приеду и покусаю тебя.

— Ну нет, я не согласна. Меня сейчас полагается любить и лелеять…

— А я любя. И лелея.

Она вздохнула, снисходительно и весьма наигранно.

— Ну и в кого ты такой нетерпеливый?

— Сам в себя, — ухмыльнулся, наслаждаясь каждым моментом нашего разговора. Я до сих пор ловил кайф лишь от одних звуков её голоса, до конца не веря в то, что нам с ней удалось преодолеть все сложности и всё же найти те пути-дороги, что привели нас друг к другу.

— Ладно, — смилостивилась Алька, — вот расскажешь, как там у вас дела, так и быть… скину тебе фото.

Такой я её не знал. За последние полгода Альбина сильно изменилась, будто бы став легче, веселее, игривей, как если бы невысказанные тайны прошлого до этого не позволяли ей расправить крылья, сковывая и не давая дышать полной грудью. Теперь же она становилась самой собой: умной, обворожительной и… свободной.

Я, удачно проходя мимо Жениной комнаты, толкнул дверь детской: обе дочери сидели перед экраном телевизора и смотрели какой-то сериал. У Таси на коленях спал белый хорёк по имени Бублик, за которого я в своё время огрёб от нашего мирного кандидата наук так, что страшно вспомнить.

— Ты с мамой разговариваешь? — оживилась Женя, отвлекаясь от сериала.

Я утвердительно кивнул:

— Спрашивает, как наши дела.

— Плохо! — буквально завопила Таська. — Папа нас в Питер не пускает!

Женя лишь снисходительно пожала плечами, проигнорировав вопли младшей сестры. Теперь она была дважды старшей, и новый статус неожиданно прибавил ей рассудительности и спокойствия, каждый раз вызывая во мне волну отцовской гордости, с которой в полной мере мне ещё только предстояло познакомиться. Пока Таисия продолжала ещё что-то бурчать, Евгения уверенно заявила:

— Скажи ей, что мы скучаем.

И почти тут же вернулась к телевизионным событиям. Младшая же собиралась сообщить что-то ещё, но я вовремя прикрыл за собой дверь.

— Вот, слышишь, все живы.

— А чего это Тася в Питер засобиралась? Только не говори, что Артур пригласил.

— Не скажу, — клятвенно пообещал я и многозначительно замолк.

— Только через мой труп! — не менее эмоционально отреагировала Альбина, вызвав у меня очередную улыбку. С Вольновым у них были непростые отношения, строящиеся на вечном противостоянии и глубоком уважении. И это она ещё не догадывалась, кого я избрал в крёстные нашему новорождённому ребёнку.

Аля решила тоже смилостивиться:

— Скажи им, что я тоже скучаю.

— Они знают.

— А ты всё равно скажи.

— И ты скажи малявке… — голос дрогнул, уже в который раз за эти сутки.

— Скоро, уже совсем скоро сам всё скажешь, — пообещала она. Дни, проведённые порознь, всё ещё переживались нами нелегко, невольно наводя на мысли о прошлом. — Люблю тебя.

— Это я вас люблю, — не удержался я, напомнив ей о самом главном.

Жена усмехнулась и пообещала:

— Ладно, ты заслужил своё фото.

Мы ещё немного поболтали о всяких мелочах, из которых в последнее время состояла наша жизнь, после чего я не моргая уставился на экран телефона, на котором загорелось входящее сообщение.

Вознося хвалу современным технологиям, я впитывал каждую деталь фотографии, скинутой мне на телефон Альбиной. И пусть за эти сутки снимок был уже далеко не первым, я продолжал маниакально требовать фотки нашей малышки едва ли не каждый час. Наверное, это не совсем нормально, но я до отчаяния боялся пропустить хоть что-то из её жизни, донимая жену своими глупыми просьбами. А она всё понимала, научившись принимать все мои заскоки ещё в период беременности, когда я, после возвращения на Большую землю и окончательного переезда к своим девочкам, едва ли не по пятам ходил за всеми тремя, пока не довёл Женьку до нервного тика, Тасю до икоты, а Альбину — до праведного гнева.

Пришлось учиться держать адекватную дистанцию и принимать чужие границы, заодно обучая тому же самому младшую дочь.

Сейчас стало в разы проще, но первые три месяца мы все жили как на пороховой бочке, не зная, откуда в следующий раз придёт новая порция недопонимания.

В кухне тихим шагом появилась Таисия и, подкравшись ко мне сзади, думая, что я её не вижу, запрыгнула на спину, повиснув на шее и заглядывая через плечо в телефон, на дисплее которого всё ещё горело фото. Свободной рукой придержал ребёнка, не давая той скатиться вниз. Какое-то время мы молча разглядывали изображение, пока Тайсону не приспичило немного пострадать:

— И всё-таки младенцы страшненькие…

— А по-моему, прекрасные.

Средняя дочь, недовольно запыхтев, уточнила:

— А как же я?

— А с тобой никто и никогда не сравнится.

— Точно?

— Абсолютно.

Удовлетворённая ответом, она разжала пальцы и спрыгнула на пол.

— Ладно, наша ещё не самая страшненькая, — со знанием дела милостиво заметил этот знаток младенцев. — Любить нам её придётся в любом случае.

И, довольная собой, вернулась к сестре в спальню.

Я ещё раз всмотрелся в снимок своей младшей дочери,  прекрасней которой, на мой взгляд, не было на всём белом свете (если, конечно, не считать двух других моих дам во главе с их мамой), и мне было сложно представить, как через пару дней я возьму её, такую крошечную, в свои руки. Маленькие пухлые губки, носик-кнопка и светлые бездонные глаза. Сердце так и замирало в приступе нежности.

***

Ночью мне не спалось,  голова просто гудела от мыслей. На этот раз я вспоминал. Много всего: что было со мной и не со мной; чего вовсе не было, но могло случиться… Страшно подумать, сколько всего произошло на протяжении нашей с Альбиной истории отношений. Концентрация случайных событий в наших судьбах явно зашкаливала. Иногда я их ненавидел, иногда боялся, а иногда и вовсе благодарил господа за каждое из них. Потому что кто знает, что было бы, сделай мы хоть раз иной выбор. Наученные горьким опытом, мы знали наверняка, что случайности всегда неслучайны и за каждой из них стоит наш собственный выбор и наша ответственность.