– Собственно, пустыня Колорадо лежит к северу от реки. То, что мы видим сейчас внизу, скорее относится к пустыне Соноран.

– Не слишком приветливая страна, – заметил Роджерс.

– Те, кто относится с неприязнью к пустыне, обычно находят в ней свою могилу, – вздохнул Питт, – и лишь те немногие, кто не хочет сказать, что любят, но, по крайней мере, хорошо знают ее, имеют шансы выжить.

– Вы хотите сказать, что здесь живут люди? – спросила с удивлением Шеннон.

– Я говорю, разумеется, об индейцах, – уточнил Питт. – Вообще-то эта пустыня считается одной из самых живописных среди ей подобных, и даже обитатели нейтральной Мексики любят время от времени наведываться сюда.

Джордино опустил боковое стекло и осмотрел в бинокль простирающийся внизу ландшафт.

– Твоя гора должна вот-вот появиться справа по борту, – объявил он.

Питт кивнул, немного скорректировал курс и увеличил скорость. Серро-эль-Капироте медленно вставала перед их глазами. Может быть, она и не была безупречно конической, но ее сходство с высокой шляпой было несомненным.

– Кажется, я вижу то, что нужно, – сообщил Джордино. – Если не ошибаюсь, какая-то фигура на вершине.

– Снижаюсь, – объявил Питт.

Он сбросил скорость и сделал несколько широких кругов вокруг вершины. Затем почти вплотную приблизился к каменному колоссу и заставил машину зависнуть в воздухе. Первое впечатление было ошеломляющим. Каменный монстр, присев на задние лапы, словно изготовился к прыжку. Широко раскрытая пасть с чудовищными клыками придавала ему сходство с голодной собакой.

– Оставайтесь на местах, ребята, – предупредил Питт, – сейчас сообразим, что можно сделать.

– Он существует! – крикнула Шеннон, не в силах больше сдерживаться. – Он на самом деле существует!

– Похож на горгулью с портала средневекового собора, разве что намного омерзительней, – заметил Джордино, единственный из пассажиров вертолета ухитрившийся сохранить некое подобие хладнокровия.

– Необходимо совершить посадку! – крикнул Роджерс, стараясь перекричать рев моторов. – Мы должны посмотреть на него с близкого расстояния!

– Слишком много острых скал вокруг, – возразил Питт, – сначала найдем подходящую площадку.

– Метрах в сорока позади демона имеется небольшая проплешина, – заметил Джордино, указывая рукой в нужном направлении. – По-моему, там мы ничем не рискуем.

Питт кивнул в знак согласия, сделал еще один круг и, сбросив скорость до минимума, аккуратно посадил вертолет на единственное пригодное для посадки место на вершине Серро-эль-Капироте.

Джордино первым выскочил из машины и закрепил вертолет на открытой всем ветрам площадке. Закончив с этим, он сделал выразительный взмах рукой, и Питт послушно выключил зажигание.

Роджерс последовал примеру Джордино, но, в отличие от итальянца, не забыл предупредительно протянуть руку Шеннон. Впрочем, его помощь не понадобилась. Едва коснувшись ногами земли, та со всех ног бросилась к каменному идолу. Питт вышел из машины последним, но и не подумал устремиться за своими спутниками Вместо этого он поднял к глазам бинокль и внимательно осмотрел небо вокруг, особенно тот его участок, где за несколько минут до этого уловил слабый звук авиационных двигателей. Предчувствие не обмануло его. Серебристый силуэт гидроплана оказался единственным посторонним предметом на голубом фоне безоблачного неба. Пилот вел машину на высоте не менее двух тысяч метров, принимая все меры предосторожности, чтобы остаться незамеченным с земли. Но Питта не так легко было обмануть. Еще с того момента, когда он рано утром поднял вертолет с верхней палубы “Аламбры”, его не оставляло ощущение, что посторонняя машина следует за ним по пятам. Сделанное открытие только подтвердило справедливость его подозрении.

Еще до того как он присоединился к коллегам, Питт осторожно приблизился к кромке отвесного обрыва и заглянул вниз.

“Слава богу, что мне не надо спускаться с этой кручи”, – подумал он.

Панорама пустыни, лежащей у его ног, и в самом деле мало кого могла оставить равнодушным. Октябрьское солнце окрасило камни и песок, тускло-коричневые летом, во все цвета спектра. Далеко на юге сверкали воды залива, а по обе стороны от него и лежащей внизу лагуны Салада величественно подымались остроконечные пики высоких гор.

Его охватило чувство законной гордости. Он проделал неплохую работу и нашел то, что искал. Более того, он сумел понять психологию древних инков, выбравших и в самом деле удивительное место для захоронения своих сокровищ.

Когда он наконец приблизился к каменному колоссу, Шеннон уже производила тщательное измерение его деталей, а Роджерс бегал вокруг, делая один снимок за другим. Джордино не торопясь обследовал каменный пьедестал, стараясь обнаружить какие-нибудь следы, указывающие на местонахождение туннеля, ведущего в недра горы.

– Удалось что-нибудь узнать о создателе этого монстра? – спросил Питт.

– Несомненно влияние культуры Чачапойаны, – не задумываясь ответила Шеннон. – На мой взгляд, это один из наиболее выдающихся памятников его зодчих. Обратите внимание на резные украшения пьедестала. Они полностью дублируют аналогичные изображения в Городе мертвых.

– Техника та же самая?

– Можно сказать, идентичная.

– Может быть, там и здесь работал один и тот же мастер.

– Вполне возможно. – Шеннон подняла руку и осторожно коснулась ладонью нижней части покрытой чешуей шеи чудовища. – Надо полагать, инки не раз привлекали для исполнения своих работ скульпторов Чачапойана.

– Что и говорить, у этих ребят было странное чувство юмора, если они сотворили себе бога, от одного вида которого может скиснуть молоко.

– Легенда о происхождении этого чудовища дошла до нас лишь частично, но, судя по представлениям обитателей Чачапойаны, кондор снес яйцо, которое было съедено и тут же извергнуто ягуаром. Из этого яйца вылупилась змея, которая переселилась в море, где обросла рыбьей чешуей. Чудовище, получившееся в результате всех этих метаморфоз, оказалось настолько безобразным, что другие боги, жившие под солнцем, избегали его, и оно было вынуждено снова переселиться – на этот раз в подземный мир, где и стало стражем царства мертвых.

– Да, история ничуть не менее привлекательная, чем облик самого монстра.

– Разумеется, он безобразен, – сказала Шеннон серьезно, – и тем не менее я не могу отделаться от странного чувства глубокого сострадания. Не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что каменный идол живет своей жизнью.

– Понимаю вас. Я тоже ощущаю, что в нем есть нечто помимо холодного мертвого камня.

Питт перевел взгляд на обломки одного из крыльев, лежащие у подножия статуи.

– Бедный старый демон! Похоже, ему пришлось пережить нелегкие времена.

Шеннон печально кивнула в знак согласия и указала на многочисленные надписи и следы пуль на пьедестале и груди демона.