первых дня водили в баню, растирали живот и укладывали младенца между ее ног. Когда она шла в баню, никто не имел права попадаться на глаза – во избежание сглаза. До рождения ребёнка повитуху Беренику тоже приводили во дворец задворками, чтобы роды удались…

Эфес

Безжалостный огонь ещё долго питался остатками того, что раньше назывался храмом Артемиды…

Наутро эфесцы, переполошённые известием, что они лишились своего прекрасного храма, прибежав на место, действительно увидели унылое зрелище. Жилище богини перестало существовать. Лишь беззащитные останки закопчённых колонн в немом укоре взывали к небу…

Потидея

Царь Филипп, не остывший от боя у стен Потидеи, стремительно вошёл под свод походного шатра. За ним дружно ввалились военачальники и гетайры, возбуждённые. Без приглашения они кидались на ложа, кто какое захватил, и тут же с аппетитом начали поедать всё, что было приготовлено на столах – слуги их ожидали. Сразу стало шумно и весело от незатейливых шуточек и задиристых дружеских подковырок мужчин, недавно оторванных от любимого занятия – войны, в пользу не менее увлекательного мероприятия – дружеской попойки. Птолемей, Антипатр, Пердикка, Аттал, Леоннат и прочие – все рядом со своим другом, царём.

Филипп жадно выпил чашу-другую вина, закусил куском холодного мяса. Его примеру последовали другие, без тостов, наскоро – много событий произошло за день! Царь молчал, его беспокоило, почему так долго ничего нет от Пармениона из Иллирии… Подумал: «Как состязалась моя колесница в Олимпии? Пора уже знать!»

Филипп вспомнил о жене: «Родила? Срок вроде подошёл. Сын, только сын мне нужен!» Оракулы предрекали ему сына, наследника престола.

Мысли вернулись к сегодняшнему сражению: «На что надеются потидейцы? Город обложен со всех сторон, день и ночь таран бьёт пролом… Скоро, ох скоро жители этого скверного города поплатятся за своё упорство! Никому пощады не будет!»

Закипала злость на Афины. Македонии очень нужна Потидея! Перешеек в этом месте шириной всего в 5 стадий (1 км), и если прорыть судоходный канал, не нужно будет кораблям проделывать путь вокруг полуострова в сто раз дальний. По легенде, в здешних местах Геракл воевал с титанами и выгнал их. Сохранились следы тех битв – спекшиеся глыбы, пахнущие гниющими телами – серой, как раны павших титанов. Филипп повторит подвиг легендарного предка: он выдворит афинян из Потидеи!

Филипп не снимал доспехов после возвращения из-под стен Потидеи. Устал. Он пил веселящий напиток Диониса, искрящийся в пламени светильников. Продолжал молчать, не мешая сотрапезникам обмениваться впечатлениями уходящего дня.

В шатер, прервав пиршественный гомон, вошёл воин. Гонец! Вид усталый, доспехи в дорожной пыли. Ещё не отдышавшись, он протянул царю тубу с донесением; не смог скрыть белозубую улыбку. Все смотрели на гонца.

– Твоя победа, царь! Победа! – крикнул он в наступившей тишине.

– Какая победа? Над кем победа? Откуда ты? – вскричал Филипп, с нетерпением отставляя чашу. Схватил тубу, обрывая печати, вытащил свиток.

– Я из Олимпии, царь! Твои кони победили! Ты триумфатор, ты олимпионик!

Шквал эмоций, радостные возгласы. Казалось, обрушился шатёр. Филипп вскочил на ноги, кинулся к гонцу, стал целовать потное лицо. Едва не задушил от счастья. Когда отпустил, приказал коротко:

– Рассказывай, что видел, что слышал!

– В Олимпии твои кони, царь, оказались лучшими. Пришли первыми в последнем агоне. Греки повержены в уныние от твоей победы, царь! – радостно сообщил гонец.

– О Зевс и все боги Олимпа! Наконец, вы дали возможность показать грекам македонскую силу! Мои кони сделали меня олимпиоником!

Филипп, не сдерживая чувств, что-то кричал в возбуждении, обнимал тех, кто был рядом, смеялся. Пытался танцевать боевой танец македонян. Успокоившись, царь налил в свою чашу вина, подал гонцу.

– Пей! За мой успех и победу царя варваров-македонян над греками – в Олимпии и везде, куда ступит нога македонского воина! Пей! Чашу дарю за хорошую весть!

Сотрапезники дружно поддержали царя, испив до дна свои чаши. Гонца отпустили только тогда, когда он много раз и во всех подробностях рассказал, как кони Филиппа в Олимпии пришли первыми в завершающем забеге…

Пир продолжился, стремительно набирая темпы, поскольку настроение у гостей царя заметно поднялось. Антипатр обратил внимание, что Филипп чем-то озабочен, не поддерживая веселья за столом.

– Наш царь, почему не весел? Есть ли основания грустить, когда твоя колесница смяла греков? Представь теперь, как здесь, в Потидее, мы сомнём Афины. Не так ли, друзья? – Он обратился к военачальникам. Все дружно выдохнули:

– Да!

Филипп поднялся с места.

– Да, мои кони победили в Олимпии, как это сделал прадед мой, царь Александр. Я, как и он, доказал грекам, что македоняне – не варвары. Нам осталось у Потидеи убедить Афины, что с Македонией пора считаться.

Последние слова царя утонули в рукоплесканиях и восторженных криках сотрапезников. В разгар веселья полог шатра приподнялся и перед царём появился другой гонец.

– Победа, царь! Твоя победа!

– Откуда ты? – спросил Филипп, вскидываясь с ложа. – О какой победе ты говоришь?

Гонец перевел дух, повторил:

– Меня прислал Парменион: по всей Иллирии наша победа!

Филипп широко раскрыл объятия, крепко поцеловал воина. Приказал:

– Вина доброму вестнику, в моей чаше из серебра! Пей, воин, и чаша твоя – дар мой!

Потом обратился к друзьям:

– Я давно ждал счастливого сообщения от Пармениона! Для Македонии нет больше Иллирии. Есть теперь одна Македония! Друзья, выпьем за здравие нашего отечества!

Пир разгорелся с новой силой. От большого количества выпитого и съеденного, накалившихся мужских страстей в царском шатре стало невыносимо душно. Подняли полог, чтобы внутрь зашёл свежий воздух. А снаружи ночь брала свою власть.

Царь сидел напротив входа. Он первый увидел приближающегося всадника. Еще гонец? На этот раз это был вестник из Пеллы.

– У меня родился сын! – воскликнул царь, прочитав донесение. Он уже был изрядно пьян, о чём говорили выступившие на лице ярко-красные пятна. – Все слышали? У вашего царя родился наследник! У него замечательное имя – Александр, как у предка моего «Филэллина», кто впервые связал Македонию союзом с Грецией! В нашем роду пусть он будет третьим Александром!

Филипп засыпал вестника вопросами:

– Как здоровье сына? Все ли в порядке с ним? Какой он с виду? Мальчик красивый? – О самочувствии жены забыл спросить.

Гонец из Пеллы бодро докладывал:

– Врач велел передать тебе, царь, что мальчик совершенно здоров, нет повода беспокоиться. Ещё сказал, что царица чувствует себя тоже хорошо, хотя и заставила поволноваться.

– Слава Зевсу! Он желал, чтобы у меня появился сын – и вот он есть! Чашу вестнику, ту, что из золота! Пей, воин, за сына