— Кажется, еще совсем недавно тебя не волновала ее судьба, — с насмешкой в голосе возразил Люцифер.

— Ты мне солгал, — отрезал Данталион.

— Ты позволил мне это сделать. А теперь пожинаешь плоды собственной глупости.

— Не смей ее трогать, — взревев, Данталион набросился на Люцифера, и они оба покатились по каменному полу. Ярость Данталиона придала ему силы, и несколько раз он смог чувствительно задеть Падшего. Однако тот успел вывернуться из захвата, и повалил демона на пол.

— Ты сам загнал себя в ловушку. Из лабиринта нет выхода. Ты погибнешь.

— Но я заберу с собой тебя, — проскрежетал зубами демон.

Было невыносимо видеть, как пламя охватило их тела. В последний миг перед тем, как навсегда скрыть от меня лицо Данталиона, я увидела его глаза, полные раскаяния и любви. До меня донесся его шепот:

— Регина! Прости меня! Аурелия…

— Отец! Нет! — сама не ожидал, что скажу это кому-нибудь, тем более Данталиону. Но в тот момент, глядя, как пламя пожирает тело существа, давшего мне жизнь, я не могла назвать его иначе.

— Вот и все, — торжественно заключил Люцифер, появляясь прямо передо мной.

За миг до того, как пламя лизнуло мои ноги, я услышала крик Андреса, повторяющего мое имя, встретила его отчаянный взгляд и, закрыв глаза, прошептала Падшему:

— Иди в Бездну!

* * *

Люцифер ждал, когда она снова откроет глаза, с удовлетворением отмечая выражение нечеловеческой боли, появившееся у нее на лице. Мечтательное выражение застыло на лице Люцифера. Всего несколько мгновений отделяло его от того, к чему он так стремился. Упоенно слушая крики горящей заживо девушки, он не заметил возникшего рядом с ним Валара. Не желая, чтобы ему мешали, он перехватил полукровку, не давая тому войти в Лабиринт.

— Слишком поздно! Ее уже не спасти! Только я! Я могу помочь и облегчить ее боль.

— Сдохни, мразь, — острый клинок пронзил грудь Люцифера, вызвав на его лице недоумение и злобу. Однако это задержало его, и позволило Валару проникнуть в Лабиринт.

В центре лабиринта он вдохнул ледяное дыхание пламени, мертвящий душу и тело холод сковал его тело. Языки огня проникали в каждую пору кожи, причиняя невыносимую боль. Застывшие руки отказывались повиноваться, когда он попытался поднять Регину. Но все же ему удалось взвалить девушку на плечо и покинуть лабиринт, объятым серебристым пламенем.

Ее тело окоченело в холодной агонии, пальцы сжались в последней судороге, лицо приобрело мраморный оттенок, губы, ресницы и волосы были белыми, словно их покрыл иней. Регина была мертва…

Какая-то сила отшвырнула Валара от девушки, и перед полукровкой предстало искаженное бешеным гневом лицо Люцифера:

— Ты посмел встать у меня на дороге! Одной смерти для тебя будет мало!

Тело полукровки пронзила остра боль, кровь заливала лицо и глаза, наполняла легкие. Стало нечем дышать. Он почувствовал, как что-то закипает в жилах, разрывая его изнутри. Бросив последний взгляд на Регину, он повернулся к Люциферу, и, плюнув в него кровью, тихо прошептал:

— Зато ты больше никогда не сможешь ей навредить.

Он ждал последнего удара Люцифера, который навсегда оборвет его жизнь, но внезапно время будто остановилось. Небо пронзила молния, и стеклянный купол задрожал, покрывшись сотней мелких трещин. Мгновение и тысячи осколков упали вниз, погребя под собою тех, кому удалось уцелеть в этой битве. Огромная тень заполнила зал, вызвав на лице Люцифера грустную улыбку.

— Здравствуй, Михаэль. Не ожидал, что ты удостоишь вниманием мою скромную персону.

Ангел встал позади Падшего. Взгляд его необычно светлых глаз скользнул по залу. На лицо легла тень скорби.

— Здравствуй, брат мой.

— Ты все еще называешь меня братом? — его рука, удерживающая Валара, сжалась сильнее, но полукровка, внезапно почувствовав надежду на спасение, смог ее схватить и сжать, вызвав легкую усмешку на губах Падшего.

— Ты все еще Его творение, — Ангел подошел ближе, положив руку на плечо Люцифера, — отпусти его.

— Я сам себе Создатель и Творец, — возразил Падший, — и ты не сможешь спасти всех!

— Не все заслуживают быть спасенными.

— Значит, кто-то из них привлек Его внимание? Не может быть, — Люцифер искренне рассмеялся.

— Мне жаль, — произнес Михаэль, — но Он не может допустить, чтобы подобное повторилось.

— Отчего же не вмешался раньше? Не остановил злого Сатану? — в голосе Люцифера проскользнула горечь.

— Каждый сам выбирает свою судьбу. Эти двое, — он указал на девушку и Валара, — сегодня ее выбрали. Ее судьба была решена в день ее рождения. Теперь она принадлежит нам. Ты проиграл.

— И что дальше? Он приказал тебе от меня избавиться? Неужели потерял надежду увидеть меня на коленях?

— Все гораздо сложнее, — вздохнув, Ангел, простирая руку над Люцифером, — ты хотел создать свой мир, уничтожив Его. Стать Создателем, творя разрушения. Что же, у тебя будет возможность доказать, то ты не только горд и непокорен. Вспомни, кем ты был, Ангел Света и начни с того, с чего начинал в свое время Он. С Пустоты. Прощай, брат мой. Этот мир для тебя закрыт навеки.

Огромный дом казался пустым, только в самой дальней комнате из-под двери пробивался тусклый свет. Крадущийся человек за несколько секунд преодолел небольшой коридор и толкнул дверь. Одним взглядом охватив всю комнату, Глеб заметил у дальней от входа стены странное сооружение, похожее на двухметровую металлическую капсулу с выпуклой стеклянной поверхностью, и недвижную фигуру, замершую около нее.

— Здравствуй, Глеб, — не поворачивая головы, сказал полукровка.

— Ты ждал меня, — заметил охотник, — так торопишься умереть?

— Напротив. Только начинаю жить, — по его губам скользнула улыбка.

— Конечно, ведь демоны не чувствуют угрызений совести.

— Демоны способны на то, чего никогда не смогут люди. Подойди сюда, — в его голосе было столько силы и уверенности, что Глеб невольно сделал несколько шагов к нему, направив пистолет в затылок, — можешь посмотреть.

Непонимающе глядя на полукровку, Глеб все же перевел взгляд вниз и, наконец, увидел то, на что таким странным взглядом смотрел Валар.

— Регина! Не может быть. Она же мертва! — дуло немного отвернулось в сторону, однако полукровка не спешил воспользоваться этим неожиданным преимуществом.

— Для этого мира — да. Но не для меня. И не для тех, кто ее забрал. Я поместил ее тело в этот саркофаг, чтобы восстановить пораженные участки.

— Зачем?

— Чтобы она смогла вернуться в свое тело. Когда они ее отпустят…