Когда Пакс наконец отпустила руку короля, она едва ли смогла бы сказать, сколько времени прошло с начала ее молитвы. Оглядевшись, она поняла, что весь процесс занял как минимум несколько часов. По крайней мере, дневной свет за окнами сменился густыми сумерками. Колени Пакс дрожали. Эскерьель тотчас же подставил ей табуретку и предложил сесть. Король спал с мирным, безмятежным выражением на лице.

Льет поднесла ей кубок горячего вина с ароматными травами.

— Госпожа, — прошептала она, — я никогда не думала, что мне удастся увидеть…

— Я тоже, — перебил ее Эскерьель. — Ваши силы просто поражают воображение.

Пакс покачала головой, которая ей самой показалась тяжелой, будто камень.

— Дело не в моих силах. Все, что я делаю, даровано мне Великим Господином. Но не могу не признать — устала я ужасно.

— Это неудивительно. Но ничего, теперь у вас будет время отдохнуть. Король спит, ему явно стало лучше — впервые за последние дни.

— Увы, он не исцелен, — со вздохом сказала Пакс. Оба оруженосца внимательно посмотрели на нее.

— Но, может быть… — попыталась возразить Льет с надеждой в голосе.

— Нет. Я приношу свои извинения, но не могу скрывать от вас правду. Почему именно я так думаю, сказать вам я не могу, поскольку сама не знаю. Но король Лионии не исцелен, ему лишь стало легче на какое-то время.

— Это уже немало, — твердо сказал Эскерьель. — А теперь, если у вас хватит сил, позвольте проводить вас в вашу комнату.

— Как это — в кою комнату? — переспросила Пакс. Оруженосец неожиданно улыбнулся совершенно обезоружившей Пакс улыбкой:

— Уважаемая госпожа, у нас было несколько часов на то, чтобы подготовиться и проявить наше гостеприимство. Вы простояли у постели нашего короля с середины дня и до самого вечера. Вы можете идти?

Пакс медленно, преодолевая навалившуюся на нее усталость, встала с табурета.

— Ну что ж, самое трудное позади. Дойти я, пожалуй, смогу.

Ее комната оказалась буквально через две двери от королевской спальни. Это было небольшое помещение с камином и увешанными коврами стенами. Единственное окно выходило во внутренний двор замка, на небольшой сад, засыпанный снегом. Высокая, резного дерева кровать была застелена несколькими перинами и покрывалом. Меховой ковер закрывал почти половину пола. Дорожная сумка Пакс уже была аккуратно поставлена на тумбочку в ногах кровати.

— Уважаемая госпожа, можете обращаться ко мне с любой просьбой. Слуги сейчас принесут горячую воду и все необходимое для принятия ванны. Вы предпочтете поужинать одна или в обеденном зале?

— По правде говоря, я бы хотела побыть одна, если это не будет расценено как невежливость. Я на самом деле устала.

— Я вас прекрасно понимаю и уверяю, что никто не расценит это ваше пожелание как невежливость, — заверил ее Эскерьель. — С вашего позволения, я передам слугам указание никого к вам не впускать и не беспокоить вас без крайней необходимости.

Пакс кивнула:

— Благодарю вас. Но, само собой, если король вдруг проснется и захочет поговорить со мной, я всегда к его услугам.

— Мы также благодарим вас, госпожа, и поверьте, наша благодарность глубока и искренна. Я только прошу прощения… так получилось… я не знаю, как вас зовут…

— Разве? — переспросила Пакс и вдруг вспомнила, что переругавшиеся придворные не представили ее королевскому оруженосцу. — Меня зовут Паксенаррион, дочь Дортана. Некогда я служила в роте герцога Пелана в Тсайе, но теперь являюсь паладином Великого Господина и Геда.

Оруженосец поклонился и сказал:

— Госпожа Паксенаррион, добро пожаловать в королевский замок Чайи. Я уверен, что барон Хальверик, несомненно, представил бы меня вам по всем правилам этикета, как сделал бы это и барон Бельварин, но, к сожалению, их взаимная неприязнь не позволила обоим проявить элементарную вежливость. Должен признать, они с трудом терпят друг друга.

— Это я успела заметить, — сказала Пакс, покачав головой.

— Разумеется, разногласия между придворными не должны касаться паладина и как-то влиять на соблюдение этикета в отношении почетных гостей. Так что я вынужден еще раз принести вам свои извинения. — Эскерьель, казалось, готов был еще многократно извиняться, но тут его речь прервали двое молодых слуг, внесших в комнату большой бак с горячей водой. Вслед за ними в комнату вошел очень старый, совершенно седой человек, который нес на руках стопку полотенец, увенчанную большой резной шкатулкой.

— А вот и Джуриам с банными принадлежностями, — представил вошедшего Эскерьель. — Сейчас позвольте вас оставить. Все, что вам понадобится, можете спрашивать у Джуриама. Кроме того, любой из слуг мгновенно вызовет меня, если в этом возникнет необходимость. — Эскерьель еще раз поклонился и вышел из комнаты. Вслед за ним в коридор вышли и молодые слуги. Пакс встретила взгляд старика, пытливый и любопытный.

— Ну что ж, уважаемая госпожа, надеюсь, вам у нас понравится, — сказал он, раскладывая полотенца на кровати и открывая шкатулку. В деревянном ящичке оказалось несколько шариков ароматного мыла. — Прошу вас, вот мыло с андраском, фиганом и эррисом. У нас эти травы считаются лучшими Для восстановления сил после зимней дороги.

Пакс никогда не доводилось слышать ни про андраск, ни про фиган. Один раз она видела сушеный эррис в какой-то лавке. Выглядел он как невзрачная травка с желтыми цветочками. Хозяин лавки пояснил ей, что эту траву используют как в мыле, так и при приготовлении горячего вина. Пакс с интересом наблюдала за тем, как Джуриам раскладывает ряд полотенец и выставляет на маленьком столике кусочки мыла явно в какой-то определенной последовательности. Каждое движение старого слуги было отточенным и церемонно-артистичным. Со дна шкатулки он извлек небольшой футляр, из которого, в свою очередь, достал два гребня — костяной и роговой. Оба они заняли свои места рядом с мылом. Затем старик вновь посмотрел в глаза Пакс и спросил:

— Уважаемая госпожа, позволите ли вы мне помочь вам снять плащ?

Пакс кивнула и потянулась к застежке. Старик подошел к ней сзади и принял спавший с ее плеч плащ. Пакс отстегнула ножны с мечом Тамаррион (про себя она по-прежнему называла этот меч именно так) и положила клинок на кровать. Затем она сняла через голову оружейную перевязь и начала расшнуровывать зимнюю меховую куртку, надетую поверх кольчуги. Обернувшись, она обратила внимание на то, что Джуриам, широко раскрыв от изумления глаза, неотрывно смотрит на рукоятку лежащего на кровати меча.

— В чем дело? — спросила она слугу, но тот даже не пошевелился.

— Это… — почти шепотом произнес он. — Именем Великого Господина, уважаемая госпожа… Скажите, откуда у вас этот меч? — В глазах слуги засверкал гнев, и слова его прозвучали скорее не как вопрос, а как обвинение.

— Это подарок, — сказала Пакс, внимательно глядя на старика. — Он был вручен мне герцогом Пеланом из Тсайи. Ранее этот меч принадлежал его жене.