– Куда? – не понял мужчина, и показалось, что он насторожился. – Куда ты уезжаешь? У вас ведь не все в порядке с Иво, верно? Мне кажется, ты холодна к нему. А он, напротив, возле тебя забывает дышать. Может, мне дать ему понять, чтобы он отстал от тебя, если это тебя напрягает? Скажи! Любое твое желание я исполню. Любое!

София даже нахмурилась, а потом расправила плечи.

– Я не люблю Иво, и он это прекрасно знает, мы расстались. Мужчинам надо больше времени, чтобы осознать такое. Но когда я уеду, к нему придет понимание…

– Куда? Ты возвращаешься в Белград? Я могу помочь тебе устроиться там…

– Не стоит, – осадила она его, – в то место, куда я поеду, вам нет входа.

Александр напрягся, даже прищурился.

– Где меня не жалуют?

– Я уезжаю к Ромалю.

Повисло молчание. Возможно, Александр переваривал ее слова, возможно, не мог в них поверить. София тоже не верила в то, что только что сказала. Она уезжает к Ромалю! Она сумасшедшая! Господи, главное, чтобы ее никто не остановил!

– Что ты такое говоришь? – не понял Александр и повысил голос: – София, это шутка? Ты в своем уме?

– Наконец-то да, в своем. Я не стала это скрывать от вас, точно так же я не стану это скрывать от Иво. Я уезжаю к Ромалю, потому что так велит мне мое сердце.

– Господи, – Александр сел на стул, – твой отец бы не пережил такого…

– Он и не пережил, его нет. Есть только я.

– София, – он встал, – это шутка? Цыгане – не люди! Они варвары!

Она горько улыбнулась.

– Они гораздо лучше, чем многие из нас…

– Ромаль убивает направо и налево, в нем нет ни грамма жалости…

– В вас тоже, – улыбнулась она, начиная приходить в себя, и наконец протянула ему чашку. – Все мы с грехами.

Александр взял чашку и поставил ее на стол, а София отвернулась к окну.

– Вы же не желаете мне зла, Александр? Каждый раз, когда нападают на Ромаля, очень сильно ранят меня, мое сердце разрывается на части. Я не хочу каждый день ждать его смерти.

Он встал, вдруг заполняя собой все пространство кухни, а София обернулась.

– Мы можем объявить перемирие?

Александр был потрясен. Только воспитание не давало ему ругаться, быть грубым, тем более эта девочка была неприкосновенна.

– О каком перемирии ты говоришь? Ромаль Бахти не может быть мне другом! Но и игнорировать я его не могу, потому что презираю. И, между прочим, начал первым он. Так поговори с ним, пусть уйдет с моей дороги.

– Какую дорогу он вам перешел?

– Он знает.

– Я попытаюсь решить эту проблему, – кивнула София. – Я знаю, что Ромаль гордый, он непростой, но он понимающий…

– В «Обсидиане» ты мне все говорила иначе, – усмехнулся Александр и вышел из кухни, даже не притронувшись к чашке. – Как быстро ты меняешь свое мнение. Приведешь его сюда? – Он обернулся к ней, указывая на гостиную. – Ты не поверишь, но он этого ждет. Любой цыган жаждет денег, хорошую машину и большой дом. Жил в сарае, стал жить в особняке. Будет чем похвастаться перед остальными цыганами! Он тебя использует, дорогая моя! Иво хоть тебя любит!

София кивнула. Что она могла на все это ответить?

– Пусть будет так. Если Ромалю от меня нужны лишь деньги, которых у меня нет, или дом, то я дам ему это.

Она наблюдала за шокированным Александром. Он явно разозлился, потому что нахмурился и стиснул зубы.

– У тебя помешательство! Когда он успел втереться к тебе в доверие? – не унимался он. – Еще недавно ты говорила совсем другое, а сейчас творишь бог знает что! Послушай себя, София! Что ты ждешь от цыгана? Жизнь с ним покажется тебе адом.

Он просверлил ее взглядом, ожидая ответной реакции. И София не заставила себя долго ждать. Она подошла к нему ближе, пристально смотря в глаза.

– Жизнь с ним станет для меня раем.

– Он убил твоих родителей!

– Это лишь слова, но доказательств этому нет. Обвинить может любой, особенно тот, кому это выгодно.

– У него были все мотивы убить их, – стиснув зубы, процедил Александр. – Ты будешь жить под одной крышей с убийцей своих родителей, да еще и в их доме…

– Это мой дом, – напомнила девушка, а он махнул рукой, давая понять, что с ней бесполезно это обсуждать. Потом прошел в прихожую, схватил плащ и начал его надевать.

– Если ты думаешь, что я буду сквозь пальцы смотреть на выходки этого цыгана, то ты очень сильно ошибаешься. Моя ненависть к нему сейчас стала еще сильнее. – Александр обернулся к ней, слегка кивнув. – Всего хорошего, София. Ты по-прежнему являешься моим другом, тем, кто может обратиться ко мне в любой момент. Только прошу тебя, будет бдительной, не давай себя обманывать.

Он вышел, оставляя после себя запах дорогого парфюма и сигар. Закрались подозрения, что следом придет Иво. Но его пока не хотелось видеть, терпеть его слезы и истерики не было сил и желания. София задумалась. Оставалось последнее, что она должна сделать в городе, но это будет утром, а сейчас ее ждут кровать и пару часов сна. Закрыв дверь на все замки, София поднялась к себе в комнату, а увидев чемодан, улыбнулась. Правда, страх присутствовал… А если Ромаль не примет ее? Что, если он передумал? Что, если он так сильно обиделся, что не готов простить? Такие вопросы закрались в ее голову и не выходили до самого утра.

Телефон умолк, Иво больше не звонил. Скорее всего, Александр дал ему понять, что с ним София поговорит потом.

Утром она даже не стала завтракать, погрузила чемодан в машину, закрыла дверь в дом, заперла калитку и села за руль. У нее есть важное дело!

Ровно в восемь утра она переступила порог полицейского участка, направляясь к комиссару Томичу, который при виде Софии даже проснулся.

– Бог мой, София Андрич! Правильно, важные дела надо делать утром…

– Боюсь, что потом мне некогда будет к вам заезжать, – она протянула ему ладонь, и они поздоровались рукопожатием, – а хотелось бы решить кое-какие вопросы.

Знал ли комиссар Томич Александра Зеца как Лазара? Этот вопрос тоже крутился у Софии в голове все утро. Они же пересекались после смерти ее опекунов.

– Я тебя внимательно слушаю. – Он указал на стул напротив себя, а сам сел за стол.

– Я пришла узнать, есть ли новости о смерти моих опекунов и пропаже Милоша. У меня складывается стойкое ощущение, что вы