Лошади разом остановились.

– Ну же, мои хорошенькие голубки! – вопил ямщик, щелкая кнутом под раскаты грома.

Михаил Строгов взял Надю за руку.

– Ты спишь, сестра? – спросил он.

– Нет, брат.

– Будь готова ко всему. Вот она, гроза!

– Я готова!

Строгов едва успел закрыть кожаные занавески тарантаса.

Шквал налетел с быстротой молнии.

Ямщик, соскочив со своего сидения, прыгнул на шею коренника, пытаясь удержать лошадей, так как сейчас огромная опасность угрожала всейупряжке.

Дело в том, что тарантас, теперь неподвижный, застыл у поворота дороги, на которой неистовствовал ураган. Значит, надо было противостоять ему в лоб, ведь иначе, стоит только уклониться в сторону, тарантас неизбежно опрокинется, рухнет в глубокую пропасть, что слева от дороги. Лошади вставали на дыбы, силясь противостоять порывам урагана, и вознице никак не удавалось их успокоить. Ласковые эпитеты сыпались из его уст вперемешку с оскорбительной бранью, но ничего не помогало. Несчастные животные, ослепленные электрическими разрядами, перепуганные нескончаемым грохотом грома, похожим на пушечную пальбу, чего доброго, порвут постромки и убегут. Ямщик потерял контроль над своей упряжкой.

И тут на помощь подоспел Михаил Строгов, одним прыжком выскочив из тарантаса. Наделенный недюжинной силой, он хоть и не без труда, сумел обуздать ошалевших лошадей.

Однако ураган неистовствовал все сильнее. Дорога в этом месте расширяется, образуя подобие воронки, затягивающей туда шквал, подобно раструбу вентиляционного рукава на пароходе. В то же время сверху, с откоса, покатился камнепад заодно с лавиной изломанных древесных скалов.

– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал Михаил Строгов.

– Мы таки здесь не останемся! – завопил ямщик в ужасе изо всех сил, каменея от напряжения, сопротивляясь чудовищному напору воздушных масс. – Ураган с нами вот-вот управится! Отправит под горку самой короткой дорогой!

– Займись правой пристяжной, трус! – отвечал Михаил Строгов. – Левую я беру на себя!

Его речь была прервана новым шквалом. И ему, и кучеру пришлось склониться до самой земли, иначе ветер просто опрокинул бы их. Но экипаж наперекор всем усилиям людей и лошадей, которых они вынуждали противостоять буре, все же откатился назад на несколько метров, и если бы не поваленное дерево, остановившее его, наверняка скатился бы с дороги.

– Не бойся, Надя! – крикнул Михаил.

– Я не боюсь, – заверила его юная ливонка, и в ее голосе он не услышал ни малейшего волнения.

Грохотание громов на миг затихло, и жуткий шквал, просвистев у поворота дороги, унесся в ущелье.

– Хочешь повернуть назад? – спросил ямщик.

– Нет, надо ехать! Пройти этот поворот! Там, выше, мы будем под защитой склона!

– Но лошади упрямятся!

– Поступай, как я: силой тащи их вперед!

– Шквалы будут повторяться!

– Ты намерен слушаться?

– Как тебе приспичило!

– Не мне. Это приказ Царя-батюшки! – отвечал Михаил Строгов, впервые вспомнив, как действует на людей всесильное теперь на двух частях света упоминание об императоре.

– Ну, вперед, ласточки мои! – закричал ямщик, таща за собой правую пристяжную, в то время как Строгов также волок левую.

Лошади, понуждаемые так настойчиво, мучаясь иупираясь, волей-неволей продолжили путь. Бросаться в разные стороны пристяжные теперь не могли, и коренник, которого больше не дергали туда-сюда, держался середины дороги. Но люди и животные, двигаясь против ураганного ветра, когда делали три шага вперед, всякий раз были вынуждены сделать один, а то и два шага назад. Они поскальзывались, падали, вставали. При таких условиях экипаж того гляди рисковал сломаться. Если бы полог не был основательно закреплен, тарантас был бы ободран первым же порывом ветра.

Михаил Строгов с ямщиком потратили больше двух часов, чтобы одолеть этот отрезок дороги длиной не более чем с полверсты, по которому ураганный ветер, загнанный в ущелье, хлестал прямо как кнутом. Опасность там была не только в ярости бури, ополчившейся на упряжку и обоих возниц, но, главное, в камнепадах и поломанных деревьях, что валились на них с горного склона.

Внезапно при очередной вспышке молнии они увидели, что очередная такая лавина с возрастающей скоростью катится прямо на них.

У ямщика вырвался крик ужаса.

Строгов что есть силы огрел лошадей кнутом в надежде сдвинуть упряжку с места, но животные уперлись.

А ведь хватило бы нескольких шагов, и лавина прокатились бы у них за спиной!..

За какую-то долю секунды Михаил, словно воочию, увидел, какой конец сейчас придет тарантасу, как его спутница будет раздавлена! И понял: ему уже не успеть вырвать ее из экипажа живой!

И тут он прыгнул назад, уперся спиной в ось, широко расставил ноги и сверхчеловеческим усилием, на какое мог быть способен лишь в столь отчаянной ситуации, сдвинул таки тяжелый экипаж на несколько футов.

Огромная глыба, пролетая, задела грудь молодого человека, аж дыхание перехватило, будто это было пушечное ядро, а камень врезался в кремнистую дорогу с такой силой, что от удара сверкнули искры.

– Брат! – в ужасе вскрикнула Надя, при свете молнии увидевшая эту сцену.

– Надя, – отозвался Михаил, – Надя, ничего не бойся!

– Если я испугалась, то не за себя!

– С нами Бог, сестра!

– Со мной-то уж наверняка, брат, – сказала она, и шепотом добавила: – Ведь он послал мне встречу с тобой…

Усилие Михаила Строгова, сдвинувшего тарантас с места, не пропало даром. Оно дало обезумевшим лошадям необходимый толчок, снова направивший их на верный путь. Влекомые, с позволения сказать, Строговым и ямщиком, они вышли на узкий перешеек, ориентированный по оси «север-юг», где упряжка была лучше защищена от прямых атак урагана. Справа возвышался горный откос, образующий подобие углубленного укрытия, то был выступ гигантской скалы, расположенной в самом сердце бури. Сюда ее вихри прорваться не могли, место было сравнительно укромным, между тем как вокруг бушевал циклон, противостоять которому не по силам ни людям, ни животным.

И впрямь какое уж тут противостояние, если несколько дубов, чьи вершины поднимались над гребнем скалы, в мгновение ока были обезглавлены, словно громадный серп срезал их ветви и листья, подравняв точь-в-точь по краю обрыва?

Гроза неистовствовала в полную силу. Молнии сверкали, наполняя ущелье своим мерцающим светом, гром грохотал неумолчно. Земля содрогалась под этими яростными ударами, дрожала так, словно весь Уральский горный массив трясло в лихорадке.

К великому счастью, тарантас удалось, так сказать, упрятать в расщелину, куда шквалы прорывались лишь на излете. Но он все-таки не был защищен достаточно надежно: некоторые ураганные вихри, наталкиваясь на выступы скалы и закручиваясь, порой наносили ему жестокие удары. Тогда он, шатаясь, врезался в каменную стену, рискуя разлететься на тысячу обломков.