Пашка прошелся по станции, разглядывая бронзовые скульптуры и прикидывая дальнейшие действия в случае неудачи поисков выхода наверх. Еще пара суток, и поиски можно сворачивать – не топать же на окраинные станции? Бессмысленно, да и далековато.

К счастью, сомнения лейтенанта разрешились довольно быстро. Вечером в базовый лагерь буквально прибежали запыхавшиеся мальчишки-«новики».

– Товарищ лейтенант! Товарищ командир! Есть! – Глаза у салаг сияли счастливым светом. – Нашли! Есть выход…

Выход оказался вентиляционным колодцем станции «Кузнецкий мост».

Москва была… Она была… Сколько раз Пашка залезал на ее зараженную территорию, столько раз пытался, но не мог подобрать описания тому, что видел! Руины от горизонта и до горизонта. Когда-то здесь жили миллионы людей. И скольким из них удалось спастись? Будь прокляты те, кто устроил эту бойню!!!

Ты никогда не бывал

В нашем городе светлом,

Над вечерней рекой

Не мечтал до зари,

С друзьями ты не бродил

По широким проспектам… —

негромко пропела Катя, поежившись от холодного ветра.

Впервые оказавшиеся в Москве бойцы штурмовой роты выглядят растерянными и вовсе не рвутся вперед, как накануне. Катерина Матвеевна оглядывается с неуверенностью и поворачивается к лейтенанту со странным выражением лица. Ему тоже становится как-то не по себе…

– Ведь это же мой родной город! – вдруг сказал прапорщик Сухов. – Я жил здесь до восьми лет. Здесь когда-то родились отец и мать, дедушки, бабушки… Я помню широкие улицы, тысячи автомобилей, красивые парки, где мы гуляли с родителями по выходным. Здесь я пошел в первый класс школы, здесь люди по утрам спешили на работу, а вечерами усталые возвращались по домам. Здесь была жизнь, а теперь… Теперь здесь только смерть…

Красноармейцы, поначалу шепотом обменивающиеся впечатлениями от увиденного, постепенно притихли. Ждут команду на выдвижение? Или переживают?

– Товарищ Сухов! – обратился Паша к прапорщику. – Надо решить – в какую сторону двигаться. И сообразить быстро – общий радиационный фон не располагает к длительным раздумьям. Для начала – сориентироваться на местности: где это мы находимся? Я, если честно, так глубоко в центр никогда не забирался!

Сухов прикрыл глаза, пытаясь, видимо, вернуть детские воспоминания.

– Местность изменилась до неузнаваемости, – глухо сказал прапорщик через пару минут. – Хотя… Если вот тот усеянный обломками пустырь у реки именно то, что я помню… Ну-ка, бойцы, сходите проверьте!

Два красноармейца, облаченные в ОЗК, осторожно подошли ближе к отмеченному Суховым пустырю. Счетчик Гейгера в руках Рогозина начал громко щелкать. Основательно здесь постарались неведомые враги, не поскупились на лишние мегатонны – даже с расстояния в двести метров видно, что развалины сильно оплавлены.

– Даже в таком виде я узнаю это место – Кремль! – совсем тихо сказал Сухов. – Сердце Москвы, да и всей страны… Да, теперь мне проще вспоминать. Я прикрываю глаза и «ловлю картинку». Через минуту открываю и вижу все в новом свете. Так… Вот эта груда красного кирпича – Исторический музей. Гигантский котлован рядом – подземный Пассаж на Манежной площади. А от него начинается Тверская улица, которая должна перейти в Ленинградский проспект…

– Ага… – Пашка, достав довоенную схему Москвы, «привязался» к местности. – А давайте-ка сходим на запад, примерно до развилки Ленинградского с Волоколамским шоссе?

– Как скажете, тащ командир! – Кублицкий уже построил людей. – Взвод готов к маршу. Куда идем?

– Вон туда! – Паша рукой показал направление. – Вперед, товарищи!

Взвод перестроился в походную колонну, впереди парный дозор.

«Хотя, скорее всего, и такие простые меры предосторожности излишни – тут ведь никого нет!»

Однако через два часа движения лейтенанту так уже не казалось.

– Тащ командир! – шепотом позвал Сухов. – Что-то не нравится мне здесь…

– Мне тоже, – согласился Пашка. – Все время ощущение взгляда в спину.

– Вот-вот! – оживился Сухов. – И у меня то же самое, только я сформулировать не мог. Ты думаешь, за нами следят?

– Вот как раз такое я не думаю, – Скорострел отрицательно помотал головой. – Ну, кто тут может следить? Я много раз в Москву ходил и нечто похожее чувствовал, хотя и не так отчетливо. Бредуны говорят, что это эманация смерти. Здесь, под руинами, лежат миллионы наших соотечественников.

Дальше взвод натолкнулся на «горячую» зону. Дозиметры предупредили: если красноармейцы туда сунутся – получат от души. Пришлось обходить. И обход съел весь день до вечера. А вечер в Москве страшен. Даже Пашке, неоднократно ходившему в мародерские рейды, пейзаж действовал на нервы. А уж все остальные так и вовсе ходили, точно по голове ударенные. Только оружие крепче сжимали.

Караулы усилили, взвод поужинал, и надо бы ложиться спать, но сон не идет. Павел в который раз обошел посты, не обнаружил ничего нового и, завернувшись в одеяло, попытался заснуть. Как бы не так! К нему подкатилась Катерина Матвеевна и жарко задышала в ухо.

– Блин, солдатик, никогда не думала, что здесь так страшно будет! И как только вы, бредуны, здесь лазали? Стоит только закрыть глаза, как в голову начинает лезть всякая чертовщина: вот сейчас к нам выйдет… или выйдут… страшные… с черными руками… Жуть!!! Пашенька, обними меня покрепче!

Пашка послушно обнял девушку, она уткнулась в его плечо и, успокоившись, задремала. Внезапно тишина взорвалась грохотом выстрелов. Скорострел схватил автомат и короткими перебежками рванул к тому месту, где вел тяжелый неравный бой четвертый пост.

ПКМ лупил длинными очередями на расплав ствола. В ночь уносились трассеры, прерываясь лишь на время смены ленты. Рядом с пулеметчиком методично бабахала СВД. В противовес пулеметчику снайпер бил одиночными, расчетливо экономя патроны. По-видимому, он выцеливал отдельных врагов, отправляя каждой пулей кого-то на тот свет. Вот только…

– Прекратить огонь!

Бойцы ошалело оглянулись на лейтенанта.

– В кого стреляете, балбесы?! Куда лупите?!

Пулеметчик – опытный красноармеец Серега Ложкин тупо посмотрел на командира, пытаясь, должно быть, осознать, что именно у него спрашивают. Снайпер – обычно спокойный, уравновешенный ефрейтор с позывным Удав – суетливо махнул рукой в темноту и заговорил скороговоркой:

– Товарищ командир! Они оттуда поползли. А я заметил… и вот…

– Что «вот»? Кто «поползли»? Говори толком!

– Они… много… Я двух снял…

Пашка пристально вгляделся в указанном направлении.

– Что здесь? – негромко спросил бесшумно подобравшийся прапорщик Сухов.