— Келси, — едва слышно донеслось до нее сквозь завывание ветра.

— Джарред, — прошептала она. Но ответа не было.

И вдруг она услышала громкий плеск. Он тоже был в воде. Его темная голова виднелась на поверхности футах в двадцати от нее.

— Я здесь.

Он схватил ее за волосы — в точности так, как вытаскивают утопленников. Но это она поняла позже. А сейчас ей не было до этого никакого дела. Лицо Келси было обращено к луне, равнодушно взиравшей на них сверху. А в голове непрерывно кружилась одна и та же мысль: “Мой ребенок… мой ребенок… ”

Спиной она почувствовала твердые доски причала. Горло сдавило удушье. Его голос гремел в ушах, приказывая ей держаться. Держаться… Он все повторял, что любит ее. Только зачем он все время давит ей на грудь?

“Со мной все в порядке”, — хотелось ей сказать.

А потом она вдруг перекатилась на бок, и изо рта у нее потоком хлынула вода.

Букеты цветов, расставленные повсюду, казались яркими фонариками, но даже они были бессильны рассеять серый свет промозглого утра. Келси слышала чьи-то голоса, но не собиралась открывать глаза. Ей было интересно, что скажет доктор.

— С ней все в порядке, — наверное, в двадцатый раз повторил он. — И с ребенком тоже. Вам всем здорово повезло.

Повезло?.. По правде сказать, Келси была не слишком уверена, что доктор нашел подходящее слово.

Как бы там ни было, они живы. Если не считать Гвен.

Келси изо всех сил старалась припомнить, что произошло, но в голове стоял туман, потом вдруг перед ее глазами возникла картина: промокшая до нитки Сара, упав на землю, отчаянно рыдает, закрыв лицо руками и ничего не видя вокруг.

Медленно тянулось время. Где-то над головой слышалось мерное тиканье часов. “Мой малыш со мной”, — засыпая, лениво подумала Келси. Она была счастлива.

Ей показалось, что она проснулась через минуту. Или это был уже следующий день? Она не знала. Первое, что она увидела, было лицо Джарреда. Его щека лежала на одеяле возле ее руки. Келси осторожно коснулась кончиком пальца его виска.

Вздрогнув, он встрепенулся, с тревогой глядя на нее.

— Привет, — прошептал он, вложив в это коротенькое слово все, что творилось в его душе.

Келси осторожно откашлялась.

— Привет, — немного сипло ответила она.

Лицо Джарреда просветлело. А в глазах отразился весь океан чувств, переполнявших его в эту минуту. Склонившись, он прижался дрожащими губами к ее руке.

— Я сохранила ребенка? — с замирающим сердцем спросила Келси, заранее зная ответ. Однако ей страшно хотелось услышать это от него.

— Да. — Голос Джарреда дрогнул.

— Все живы?

— Да, кроме…

— Гвен. Я знаю.

Он взглянул на нее, и по лицу Джарреда Келси поняла, каких усилий стоит ему сохранять то, что называли “хваленым самообладанием Брайантов”. И почувствовала, что еще больше любит его за это.

— Снова больничная койка, — прошептала она.

— В последний раз. Пора сделать небольшой перерыв.

— На восемь месяцев, да? — Он крепко сжал ее руку.

— Я люблю тебя. Прости, что сразу не сообразил… мне следовало бы догадаться обо всем, как только я увидел ее на яхте. А потом эта вода… Я знаю, как ты испугалась. И…

— Ты спас меня. И этого достаточно.

— Теперь все позади. На этот раз навсегда. Больше я не позволю никому причинить тебе боль, — пообещал Джарред. — Я люблю тебя, Келси.

— Я люблю тебя.

Сентябрь

— А он здорово похож на Хьюго, — объявил Джарред, разглядывая сморщенное личико своего новорожденного сына.

— Что? — Келси, лежавшая на огромной кровати в спальне Джарреда, с притворным раздражением ударила кулаком по подушке. — Какой вздор! Будто ты не знаешь, что все дети в этом возрасте похожи на Уинстона Черчилля!

— Может, тогда назовем его Уинстоном? — Поскольку речь шла о будущем Беннете Роудене Брайанте, Келси одарила супруга неодобрительным взглядом.

— Что за мысль! Как будто мало того, что бедняжке и так уже придется вступить в жизнь с таким имечком, как Бен!

— Это была твоя идея, — с улыбкой напомнил Джарред. Крошка Бен крепко стиснул крохотной ручкой палец отца, и сердце Джарреда растаяло.

— Держу пари, что всю свою жизнь он будет из-за этого мучиться, кончит свои дни на кушетке у психиатра, а перед тем как испустить дух, проклянет свою мать за то, что она сделала с ним.

— Ничего подобного он не сделает. И, очень возможно, своего собственного сына назовет Беннет Роуден Черчилль Брайант Младший.

Келси расхохоталась.

— Надо было бы прибавить к этому еще и Мак-Нотон! — С той самой минуты, как малыш появился на свет, а произошло это два дня назад, Келси с Джарредом непрерывно спорили, каким именем его назвать. Джарред заявил, ему нравится имя Мак, но Келси хотелось дать сыну вместо имени свою девичью фамилию, а дома называть его просто Беном. Нола немедленно объявила, что она против, но тут вмешался Джонатан, которому эта мысль неожиданно пришлась по душе.

Уилл не участвовал в обсуждении. Он часто держал малыша на руках, забывая при этом даже дышать, словно боялся, что тот исчезнет как дым. После того как у Сары два месяца назад случился выкидыш, Уилл испытывал странные чувства: и облегчение, и печаль одновременно. А Даниель как-то в минуту откровенности вдруг призналась Келси, что тоже подумывает о ребенке.

— Только посмотри! — ахнула Келси, указывая на большой букет желтых тюльпанов на шкафчике. — Их принесли сегодня днем, пока ты был в офисе.

— От кого?

— От Тревора. — Лицо Джарреда окаменело. А Келси, запрокинув голову, снова рассмеялась. — С поздравлениями для нас обоих.

— Странно, что он не додумался поставить их в пакет для молока, — сухо пробурчал Джарред.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но он тут ни при чем. Держу пари, обо всем позаботилась Тара. И все равно приятно, правда?

Джарред подошел к ней, держа на руках маленького Бена, который уже начал ворочаться, беспокойно причмокивая крохотными губками. Протянув руки, Келси взяла малыша и прижала к груди, а Джарред присел на край постели, любуясь женой и ребенком.

Какое-то время они молча с любовью и благодарностью смотрели друг на друга. В одиночку ни одному из них не удалось бы вынести того, что на них свалилось. И они оба это знали.