по скрипучей деревянной лестнице, ведущей из раздевалок Олд-Бейли в столовую для барристеров. Обычно он поднимался по ней прыжком. По две ступеньки за раз. По три, когда чувствовал прилив энергии. Сегодня он ставил ногу на каждую ступеньку. Медленно.

Со столовой Олд-Бейли у Майкла были связаны особые воспоминания. Как у большинства барристеров по уголовным делам, это место ассоциировалось у него с самыми громкими его победами: с оправданием обвиняемых в убийстве, грабеже, похищении, вымогательстве. Майкл всех их защищал в этом здании, и каждый день каждого процесса начинался с этого просторного зала, куда он сейчас поднимался. Зала, полного титанов и восходящих звезд его профессии. Где обвинители с адвокатами начинали свои прения задолго до того, как представали перед судьей, – интеллектуальные поединки, зачастую определяющие победителя грядущего слушания. И где Майкл столько раз восхищался мастерством Дерека Рида.

«Больше никогда, – подумал Майкл на последней ступеньке. – Никогда больше его не увижу».

Атмосфера в зале была непривычно приглушенной. Дерек Рид пользовался популярностью. Поэтому неудивительно, что, едва Майкл поднялся по лестнице, все глаза устремились к нему. Сначала несколько. Только те, кто заметил его появление. Но через считаные секунды к ним добавились все остальные. Тридцать, а может, и сорок барристеров. Все они с сочувствием смотрели на человека, который, они знали, был ближайшим другом Дерека Рида.

Майкл не желал этого сочувствия. Считал, что не заслуживал его.

«Вы бы смотрели на меня по-другому, если бы знали, что я натворил, – подумал он, и в нем снова всколыхнулось мучительное чувство вины. – Если бы знали, к каким последствиям привели мои действия».

– Майкл.

Дженни Дрейпер заметила его с другой стороны комнаты и поспешила навстречу. Уже в метре от него она наконец произнесла его имя. Майкл обернулся и тут же попал в ее объятия.

– Мне так жаль. Правда.

Когда она обняла его, рот Дрейпер оказался у самого уха Майкла. Из-за этого ее низкий голос прозвучал громко, и на мгновение Майкл заподозрил ее в наигранном сочувствии, в попытке получить часть уделяемого ему внимания.

Майкл отмахнулся от этой мысли. Дрейпер вполне могла говорить искренне. И он не позволит горю и скептицизму убедить себя в обратном.

– Спасибо, Дженни, – ответил Майкл, выскальзывая из ее объятий. – Я… э-э… благодарен. По-настоящему.

– Вам совсем необязательно было приходить, – сказала Дрейпер, касаясь его руки. – Я бы убедила Левитта перенести слушание на следующую неделю. Никто не стал бы возражать. В сложившихся обстоятельствах.

Майкл кивнул и слабо улыбнулся ей. В словах Дрейпер он не услышал ничего нового: она повторяла то, что сказала в четырех голосовых сообщениях, которые оставила ему с восьми утра.

– Я знаю. Но мы не будем переносить слушание. Терри Колливер дает показания сегодня, и я проведу перекрестный допрос.

При этих словах выражение сочувствия исчезло с лица Дрейпер. Ее глаза широко распахнулись, словно она не верила своим ушам.

– Майкл, вам нельзя этого делать. Нельзя допрашивать Колливера так скоро после убийства Дерека. Вы не справитесь. Вы…

– Я знаю пределы своих возможностей, – перебил Майкл твердым голосом. – И знаю, что нужно делать. Мы побеждаем. Сторона обвинения проигрывает. Мы не можем пойти на попятную.

– Но, Майкл…

– Никаких «но». Все случится сегодня. Единственное, что я не смогу, – это поговорить с Саймоном. Нет у меня на это сил сейчас. Поэтому мне нужно, чтобы вы пошли к нему, сказали, что в силу личных неприятностей я не могу спуститься – но не говорите, каких, – и заверили его, что мы готовы к бою.

Дрейпер не ответила: казалось, ее покоробило то, что ее мнение так безапелляционно отвергли. Колливер был главным свидетелем по делу, поэтому Майкл должен был быть на высоте. Он понимал, почему – учитывая обстоятельства – Дрейпер считала, что он на это не способен.

«Не важно, что она считает, – подумал Майкл. – Сегодня ей нужно просто смотреть и учиться».

– Дженни? – окликнул он, когда Дрейпер пошла к выходу.

При звуках своего имени она обернулась.

– Да?

– Пожалуйста, заставьте его подписать разрешение на наше выступление против обоих: и Колливера, и О’Дрисколла. Как договаривались.

Шестьдесят четыре

– Я предполагаю, мистер Колливер, что в полиции не ошиблись, когда арестовали вас, выдвинули обвинение в убийстве братьев Голлоуэев и оставили под арестом дожидаться суда.

Перекрестный допрос Терри Колливера королевским адвокатом Мэттью Коулом подходил к концу. Коул допрашивал свидетеля почти два часа. Без особого – и вообще какого-либо – успеха. Его подход привел Майкла в замешательство. Коул даже не попытался взвалить вину на Саймона Кэша.

«Неожиданно, – подумал Майкл. – И наивно».

– И че я должен на это ответить?

– Мистер Коул просит вас согласиться или не согласиться с его предположением, мистер Колливер.

Обычно судье Джону Левитту – любому судье – не приходилось вмешиваться, когда допрос вел Мэттью Коул. Но сегодня его вмешательство было оправданно.

«Мэтт не на коне, – подумал Майкл. – Может, случившееся с Дереком повлияло на него сильнее, чем я думал».

– Ну ладно, не согласен. Они ошибались, пока не поймали Даррена О’Дрисколла и Саймона Кэша. Как я уже сказал мистеру Эпстейну.

Коулу ничего не оставалось, кроме как оставить ответ Колливера без внимания.

– И еще я предполагаю, мистер Колливер, что вы обвинили моего подзащитного, Даррена О’Дрисколла, чтобы самому избежать наказания, прекрасно зная, что полиция заинтересована в нем и его брате гораздо сильнее, чем в вас. Верно я говорю?

– Ни черта не верно, потому как, если я знал, что им нужны Даррен О’Дрисколл и Патрик О’Дрисколл, зачем мне называть только Даррена? Почему я тогда назвал Даррена и Саймона Кэша вместо Даррена и Пэта? Не сходится, да? Совсем не сходится.

– Мистер Колливер, я предполагаю…

– Че? Не хотите отвечать на мой вопрос? В чем дело, приятель? Не знаете че сказать?

– Мистер Колливер, я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы, – прибег Коул к дежурной фразе адвокатов. – Вы здесь для того, чтобы отвечать на мои, так что давайте постараемся не отвлекаться, хорошо?

– Как скажете, – ответил Колливер. – Но я знаю, че бы я подумал, будь я присяжным.

Майкл видел, как Колливер сложил руки на груди и откинулся на стуле для свидетелей.

«Колливер побеждает», – подумал он.

Его ответ и молчание Коула произвели в точности тот эффект, на который указал Колливер. Выставило Даррена О’Дрисколла виновным в глазах присяжных. Тем более Колливер привел хороший довод. Вредящий не только О’Дрисколлу, но и Саймону Кэшу.

Однако Коул даже не попытался его опровергнуть.

«Что, черт возьми, с тобой творится, Мэтт?»

Десять минут спустя перекрестный допрос