Абдыкадыр кивнул.

– Понятно. Потому что мы и есть последние. После нас уже отбирать некого. Наш год, наш месяц были последними. Даже день.

– Я предполагаю, – медленно произнесла Бисеза, – что в этот последний день должно случиться что-то ужасное – ужасное для человечества или для планеты. Может быть, поэтому нас не должны волновать парадоксы времени. Вернуться назад и изменить историю… Потому что после нас на Земле не осталось истории, которую можно было изменять.

Абдыкадыр проговорил:

– Возможно, это и есть ответ на вопрос, который пришел мне в голову, когда ты описывала свою теорию разрывов пространства-времени. Наверняка для того, чтобы вот так разорвать пространство-время, нужно колоссальное количество энергии. Не с этим ли столкнулась Земля? – Он развел руками. – Речь о какой-то глобальной катастрофе: о гигантском оттоке энергии, при котором Земля – как снежинка перед жерлом пылающей топки. Энергетический ураган, разрывающий время и пространство…

Кейси зажмурился и хлебнул еще вина.

– Боже мой, Бисеза. Я так и знал, что ты испортишь настроение.

– А может быть, именно из-за этого, в первую очередь, и произошел отбор, – продолжал развивать мысль Абдыкадыр.

Бисеза до этого не додумалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот, представь: должна сгореть библиотека. Как ты поступишь? Побежишь вдоль стеллажей, будешь хватать все, что сумеешь спасти. Может быть, структура Мира представляет собой упражнение в спасательных работах.

Кейси, не открывая глаз, добавил:

– Угу. Или упражнение в грабеже.

– Что-что?

– Да может быть, эти Первенцы здесь не только для того, чтобы стать свидетелями конца. Может быть, они этот конец и вызвали. Зуб даю, до этого ты тоже не додумалась, Бис.

Абдыкадыр спросил:

– Но почему ты не можешь рассказать об этом Джошу?

– Потому что он полон надежд. И я не могу эти надежды разбить.

Какое-то время они сидели в напряженной задумчивой тишине. А потом стали обсуждать планы на будущее. Абдыкадыр сказал:

– Я так думаю, Евмен видит во мне удобное орудие для осуществления своих бесконечных попыток отвлекать и развлекать царя. Я предложил экспедицию к истокам Нила. Первенцы, судя по всему, сохранили группы людей из самых первых ответвлений, отпочковавшихся от обезьян. Но какие ответвления были самыми первыми? Какие качества у этих наших давних волосатых предков, обнаруженные Первенцами, позволили им отнести этих существ к разряду людей? Вот какой подарок мне хотелось бы преподнести Александру…

– Высокий запрос, – кивнула Бисеза. Она, если честно, думала, что Александр на это не купится. Ближайшему будущему предстояло быть окрашенным мировоззрением Александра – то есть снами о героях, богах и мифах, а вовсе не погоней за решением научных вопросов. – У меня такое чувство, что ты везде найдешь себе место, куда бы ни пошел, Абди.

Он улыбнулся.

– Меня всегда тянуло к суфийской традиции. Исследование веры изнутри – там, где я сам мало что значу.

– Вот бы и мне так, – серьезно проговорила Бисеза. Кейси ворчливо проговорил:

– Что касается меня, то мне очень не хотелось бы прожить жизнь в тематическом парке имени Джеймса Уатта. Я уже пытаюсь дать старт новым отраслям промышленности – электричеству, даже, может быть, электронике…

– Он хочет сказать, – сухо прокомментировал Абдыкадыр, – что станет школьным учителем.

Кейси поморщился и постучал пальцем по лбу.

– Просто хочу позаботиться о том, чтобы то, что хранится вот тут, не погибло, когда я помру, а то ведь потом целым поколениям бедолаг придется заново делать кучу открытий.

Бисеза взяла его за руку.

– Это просто здорово, Кейс. Думаю, из тебя получится очень хороший учитель. Я всегда думала о тебе как о хорошем суррогатном отце.

Сорвавшаяся с языка Кейси батарея английских, греческих и даже монгольских ругательств прозвучала весьма впечатляюще.

Бисеза встала.

– Ребята, очень не хочется вас покидать, но все-таки мне надо немного поспать.

Инстинктивно они потянулись друг к другу, положили друг другу руки на плечи и прижались друг к дружке головами, словно футболисты перед матчем.

Кейси спросил:

– Тебе «синий бомбардировщик» дать?

– У меня есть одна капсула… Вот что, – прошептала Бисеза. – Отпустите обезьянолюдей. Если я могу вырваться из клетки, надо и им дать такую возможность.

Кейси отозвался:

– Обещаю… Не прощаемся, Бис.

– Нет. Не прощаемся.

Абдыкадыр произнес нараспев:

– Зачем дается жизнь, чтобы потом ее у нас отняли…

Кейси буркнул:

– Мильтон. «Потерянный рай», точно? Это Сатана говорит Богу.

Бисеза покачала головой.

– Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Кейси. Но Первенцы – не боги. – Она холодно усмехнулась. – А Сатаной я всегда восхищалась.

– Фиг с ним, – махнул рукой Кейси. – Первенцев надо остановить.

Последнее мгновение затянулось. А потом Бисеза ушла, оставив своих друзей в компании с кувшином вина.

Бисеза разыскала Евмена и попросила разрешения уйти с пира.

Евмен держался подтянуто, спокойно и, судя по всему, был трезв. Скованно, с большим акцентом, он проговорил по-английски:

– Хорошо. Но, госпожа, только при условии, что ты позволишь мне немного пройтись с тобой.

В сопровождении несколько телохранителей они пошли по дороге Процессий. Зашли в жилой дом, занятый капитаном Гроувом. Гроув обнял Бисезу и пожелал ей удачи. Бисеза и Евмен пошли дальше, вышли из города через ворота Иштар, подошли к шатровому лагерю войска.

Ночь была ясная и холодная. Время от времени через плывущие в вышине желтоватые облака проглядывали незнакомые звезды и тощий серпик Луны. Там, где Бисезу узнавали, ее приветствовали – кричали и размахивали руками. В ее честь воинов по приказу царя одарили мясом и вином. Казалось, весь лагерь не спит. Внутри шатров горели светильники, музыка и смех поднимались к небу, как дым.

– Они все жалеют о том, что ты уходишь, – объяснил Бисезе Евмен.

– Я просто дала им повод попировать.

– Ты не должна… гм-м-м… недооценивать свое деяние. Мы все соединены между собой в этом разрозненном новом мире. Поначалу разные сообщества относились друг к другу подозрительно и даже враждебно, а вас из двадцать первого века было всего трое, вы чувствовали себя наиболее одиноко. Но если бы вы нам не помогали, даже храбрецы Александра не выстояли бы против монголов. Мы стали невероятным семейством.