Наступил ноябрь. Москву так и не взяли, так что на скорый конец войны рассчитывать не приходится. Наступление на Крым идет медленно, мы до сих пор топчемся на Перекопском перешейке, а воздух над Крымом и Черным морем продолжает контролировать авиация русских. Зато Харьков взят почти без потерь. Впереди зима, погода ухудшается, аэродром размок, земля превратилась в грязь, в которой вязнут колеса при взлете. Каждый взлет и посадка рискуют закончиться поломкой шасси или еще хуже – капотированием. Когда идет дождь или грунт размок, мы не летаем. Нет худа без добра, теперь есть время для отдыха после нагрузок октября. Уныло!

Сегодня ясно, к обеду грунт затвердел. В 12.15 взлетели для содействия наступающим частям, бомбили мосты. Сбили два И-15, у нас погиб Шнайдер.

Такая апатия, что и дневник вести не хочется.

Наступила зима, в районе Москвы мы перешли к обороне. Русские отбили Ростов, отбросив 1-ю танковую армию на линию Таганрога.

Нашу эскадрилью отправляют пополнить потери техники, несколько «Тетушек Ю» с техниками и пилотами, отправленными на перевооружение, прибыли в Анкерман. Там пробыли два дня. В тылу спокойно, но особой радости нет, разговоры только о том, что нам предстоит зима в России.

Утром 8 декабря двумя звеньями «Эмилей», сопровождая транспорты, взяли курс на промежуточный аэродром Николаев. Заправили самолеты, загрузив боеприпасы и плотно пообедав, в легкой дымке в 14.15 поднялись на Мариуполь, чтобы успеть прибыть на аэродром до наступления ранней декабрьской темноты. Лететь четыреста километров. На подлете к Мариуполю были неожиданно атакованы парой «иванов», вывалившихся из облаков. Похоже, русские переняли тактику люфтваффе. Несмотря на наше численное преимущество, скоростные остроносые самолеты сразу же подожгли один Юнкерс. Транспорт, с полыхающим на крыле двигателем пошел вниз искать удобную площадку. Если бы пара русских ушла восвояси, их внезапная атака осталась бы безнаказанной. Но ведущий противника сделав круг, попытался зайти на второй транспорт. Наши звенья беспорядочно бросились на нахала, в какой-то момент самолет командира первого звена столкнулся с ведомым, так, по глупости мы потеряли сразу две машины. Воспользовавшись неразберихой, ведомый русского, заметив, что «Эмили» заняты его командиром, попытался повторить атаку ведущего на «Тетушку Ю». Я бросился за ним. Возможно прицеливаясь и выбирая удобный ракурс для стрельбы, он сбавил скорость, выйдя из виража. Я зашел ему снизу в хвост, догнал и выстрелил из пулеметов. Убедившись, что упреждение правильно повторил залп из пушек. От хвоста «ивана» отлетел большой кусок, он смешно задрал нос вверх, затем клюнул, перейдя в крутое пикирование.

– Со второй победой! – поздравил я сам себя.

Командир нашей группы после рокового столкновения остался жив, как и экипаж Юнкерса, через некоторое время они прибыли в Мариуполь.

Илефельд представил меня к награде, здесь все. и побег из плена, и уничтожение танков и самолетов, а главное – защита «Тетушки Ю».

Сегодня днем уничтожили железнодорожную станцию, где у русских велось артснабжение. Я лично подавил бомбами три артиллерийских установки. Нас так надежно прикрыли два звена истребителей, что ни один самолет противника не смог подойти к «Эмилям». Вся шестерка вернулась «домой». Кстати, очень хочется домой. Начинаем уставать от войны.

Вчера из-за плохой погоды не летали. Сегодня в слабом тумане разбомбили поезд. Почти касаясь земли, я сбросил несколько пятидесятикилограммовых бомб на локомотив. На обратном пути сбили истребитель противника, вернулись все.

Скоро сочельник. Национал-социалисты критикуют религию как защитницу человеческих слабостей, но традиции – традициями, приятно получить гостинец из дома.

Погода ухудшилась совершенно, дожди, туманы и мокрый снег.

Нашу Группу реорганизуют. Теперь Первая Группа Учебной Эскадры 2 будет называться первой группой 77 истребительной эскадры.

13 января человек двадцать пилотов вызвал к себе Илефельд. На базе группы будет создана отдельная эскадрилья истребителей-бомбардировщиков для особых операций Люфтваффе. Все совершенно секретно. По документам мы останемся летчиками учебной группы прикомандированной к 77 эскадре, но будем напрямую подчиняться командующему флотом Леру, а может и Номеру Первому.

Приятно, когда тебя зачисляют в элиту, но все так запутано. Что за секретные операции будут нам поручаться?

Выйдя от командира, начали обсуждение.

– «Фургоны» берут много бомб, но работают с больших высот и подходят для накрытия площадных целей, – начал Клаузен, – пикировщики хороши на точность, но без превосходства в воздухе они летающие смертники. Наши бомбардировочные «Эмили», конечно, уступают им в загрузке, но зато могут и «сенокос» устроить, и за себя постоять, да и дальность у нас больше, чем у «Фридрихов». Именно поэтому нет смысла пересаживать нас на новые «велосипеды».

Нам дали месячный отпуск с поездкой домой. Пока мы наслаждались отдыхом в Германии, учебную группу пополнили и реорганизовали в истребительную и, перевооружив на «Фридрихи», направили на передовую в Сталино, всех, кроме нас. А наша эскадрилья в конце января собралась на аэродроме Пипера под Бухарестом, откуда, уже на «своих Эмилях» перелетела в Мизил, где приступила в тренировочным полетам, когда позволяла погода, одновременно участвуя в прикрытии нефтяного района Плоешти. Дома я забыл свой дневник, ничего, начну новую тетрадь.

Наступил апрель. Сегодня утром командир эскадрильи гауптман Громмес дал команду, надев парадную форму собраться на летном поле перед самолетами, едет некая «шишка» проверять нашу готовность. И действительно, через полтора часа на поле села «Железная Анна», из которой спустились несколько штабных офицеров во главе с генерал-лейтенантом Кортеном. Генерал обошел наш строй, каждый из летчиков представился ему лично. Сегодня же были устроены несколько показательных вылетов на точность сбрасывания болванок, имитирующих бомбы. Я не участвовал. Основные проверки еще впереди, от нас будут требовать точного по времени выхода на малоразмерные цели и штурманской подготовки с полетами по незнакомым маршрутам. Для этого к эскадрилье временно прикомандировали шифсфюрера прибывшего из штаба флота.

Вечером устроили мужской банкет, мужской – потому что мы очень надеялись на приглашение румынок, но застолье носило слишком официальный и несколько секретный характер, поэтому прошло без посторонних. Генерал Кортен объявил о принятом командованием люфтваффе решении – сформировать эскадрилью непосредственной поддержки наземных войск для особых боевых операций вооруженную самолетами Бф-109Е-7/Б. Нам нужно освоить атаки группами на одиночные цели.

Через день мы действительно приступили к таким полетам над Румынией. В качестве мишеней были выбраны подбитые русские танки, установленные на специальных полигонах для стрельбы и бомбометания.

После нескольких недель тренировок нас перебросили на южный фланг Восточного фронта вначале в Харьков, а затем на аэродром Октоберфельд, менее чем в ста километрах от осажденной русской крепости Севастополь. Аэродром активно строился, так как должен был стать одной из оперативных баз транспортной авиации для дальнейшего наступления на юге России. В воздухе и на земле было временное затишье и хотелось думать, что войне придет скорый конец. Все было бы замечательно, но с наступившей весной, на изменение погоды меня стали преследовать головные боли.