Никто не знал. Но грохот повторился, потом еще и еще. Казалось, даже стены каменного прохода дрожат, а через несколько мгновений они уловили проникающий вниз запах гари. В узком проходе подземелья он забивал горло и ноздри, вызывал кашель.

Дэвид понял, что случилось, но молчал. Стали догадываться и другие. Леди Ависия произнесла:

– Мой дом разрушают.

Она сказала это спокойно и смиренно, ничего больше не добавив. Они сидели, замерев во мраке, в полном молчании, только порой кто-нибудь начинал кашлять. Они были тут словно замурованные, не в силах что-либо предпринять. Только молиться.

Много позже, когда грохот и содрогание прекратились, Дэвид и Оданель пробрались к противоположному выходу туннеля, что вел к колодцу. Сверху слабо проникал красноватый отсвет огня, однако они все равно поняли, что колодец завален телами. Сваленные друг на друга, трупы лежали прямо перед дырой проема. Священник Оданель тихо и зло чертыхнулся.

– Это наши люди, из Форда. Я смог вывести совсем немногих. Но, клянусь святым Кутбертом, я не ожидал, что Яков способен на подобное…

Дэвид лишь подумал, что теперь им вряд ли удастся выбраться через колодец.

Когда они вернулись к ожидавшим их людям, он просто молча опустился возле Мойры, притянул ее к себе и постарался спокойно все обдумать. Время у него на это было. Если Форд-Касл разрушили из пушек и с помощью огня, им придется просидеть тут еще долго. По крайней мере, теперь он мог быть спокоен, что их не ищут.

Время шло. Мойра подремывала, устроившись у Дэвида на коленях, и он ощущал даже нечто похожее на умиротворение. Все-таки они были вместе. А там… там как судьба.

Король Яков IV в полном воинском облачении стоял в своем походном шатре. Его доспехи – подарок французской королевы своему рыцарю – были сделаны по последнему слову оружейного мастерства, с украшенным насечкой панцирем, прочными наплечниками, мощным латным воротом. Под панцирем был надет пояс, с которого спускалась юбка из тонкого сукна цвета дома Стюартов – желтая с синими ромбами. Юбка скрывала налядвенники доспехов и доходила до наколенников – это считалось элегантным нововведением к воинскому облачению. Длинные волосы Якова были стянуты в хвост и покрыты стеганой шапочкой, поверх которой оруженосец водрузил шлем-армэ, чей гребень был украшен пышным султаном из перьев, тоже выкрашенных в желтый и синий цвета Стюартов. Забрало было поднято, Яков осматривался, когда вдруг нестерпимо захотел чихнуть от проникшего в ноздри дыма. По приказу шотландского короля его воины подожгли лагерные бивуаки, дабы дымом скрыть построение своих отрядов. Но накопившийся за время простоя армии хлам так дымил, что дышать было просто невозможно. Да еще и ветер направил эту сизую тучу в сторону палаток знати и короля. И сейчас Яков отчаянно боролся с тем, чтобы не чихнуть. В шлеме, даже с поднятым забралом, это не очень удобно.

Не удалось. Яков чихнул от всей души – со всеми вытекающими последствиями. И тут же его юный бастард-епископ услужливо промокнул под козырьком забрала лицо родителя.

– Этот ужасный дым! – сокрушался Александр Стюарт. – Сколько еще он будет нас донимать?

Юноша, несмотря на свой сан церковника, тоже был в доспехах, пожелав сражаться рядом с отцом. Сейчас он смотрел на Якова почти с тревогой:

– Милорд отец мой, я вижу, как вы мрачны. О, эти слухи, это дурное предчувствие в войсках!.. Может, нам пересмотреть сегодняшнее наступление? А потом с Божьей помощью…

– Убирайтесь к дьяволу, Александр! – неожиданно закричал Яков. – Что вы несете, клянусь святым Нинианом! Вы ведь образованный и несуеверный человек, вы один из столпов нашей Матери Церкви, а обращаете внимание на какие-то нелепые бредни полудиких горцев!..

– Но, государь, вчера все слышали, как вы кричали, что узнали ангела из Холируда…

– Мало ли что я кричал… – уже тише ответил король, при этом разворачиваясь всем корпусом, словно проверяя, как сидят доспехи, а на деле не желая смотреть в лицо Александру. И через минуту добавил, мол, если он и оговорился насчет чего-то, то это не повод сочинять небылицы и, того хуже, распространять пугающие новости по всему войску. Сейчас это равносильно предательству. Какие дурные предчувствия, к дьяволу? Их ждет победа! Только победа! Разве Александр не молит об этом небеса? Разве не верит, что у англичан нет ни малейшего повода выиграть, ибо их армия в разы уступает шотландскому воинству?

Епископ Александр предпочел не спорить и, отвесив поклон, пятясь, вышел из шатра.

Яков перебрался в королевский шатер еще вчера ночью, после того как отдал приказ разрушить до основания замок Форд. Он чувствовал себя обиженным, преданным, он был в ярости и повелел камня на камне не оставить от замка, ложным гостеприимством которого пользовался столько времени. И самое обидное, что он никому ничего не мог объяснить.

Лицо ангела – и лицо этой женщины из Форд-Касла. А ведь он то и дело гадал, кого она ему напоминает. Эти большие светлые глаза под прямыми темными бровями, изящная переносица, тонкие скулы, яркий рот и острый подбородок… Лицо казалось знакомым, но он не мог вспомнить, где и когда его видел. Может, это потому, что кроме прелестного личика его волновали и длинная гибкая шейка прекрасной дамы, и ее покатые плечи, и полушария вздымающейся в декольте груди. Женщина казалась такой соблазнительной, что и мысли не возникало о том, чтобы сравнить ее с образом прекрасного, но сурового ангела, так напугавшего его во время молитвы в соборе. А потом он вдруг узнал ее. Узнал, когда с леди свалился чепчик, когда она взглянула на него так же строго и непримиримо, как тогда в полутемном соборе, а ее светлые непокорные локоны упали на лоб. И Яков просто онемел, слова не мог вымолвить от потрясения. А она вдруг рванулась с постели, налетела на него, одетая вовсе не так, как подобает леди. Этого он не ожидал, как не ожидал подобной дерзости и дикой силы, таившейся в ней. Потому и поддался, получив толчок в грудь. Она была как мстящий безумный дух! А оказалась… обычной шпионкой. Никем иным.

Но это Яков сообразил позже. Тогда же он просто закричал в суеверном страхе, закричал громко… настолько громко, что прибежавшие на шум люди, помогавшие ему подняться, слышали, как монарх все время твердил о призраке из собора. Это было неосторожно… Ибо через миг весть, что королю Шотландии снова явился упреждавший его о неудаче ангел, уже разошлась среди подданных.

Но в тот момент он был слишком потрясен, чтобы прекратить эти слухи. Грациозная леди Элизабет, так обещающе смотревшая на него, такая слабая и покорная в его руках… отчего он забывал обо всем… Нет, она не могла быть упреждающим ангелом!..

Яков велел разыскать ее. И узнал, что никто понятия не имеет, где миледи Герон. Более того, никто не знал, где все Героны – и эта старая ворчунья Ависия, и ее святоша сын, и сама обольстительная Элизабет. И король решил допросить слуг. Тех, кого удалось разыскать. А когда их допросили – с пристрастием, разумеется, – то оказалось, что леди Элизабет Герон вовсе не супруга плененного Уилла Герона, а недавно прибывшая в Форд-Касл дама, которую объявили родственницей Геронов, пропавшей много лет назад.