Пиво Алмас пить уже научился, как это делают русские – но вот беда. Последняя из «русский билять» наградила его нехорошей болезнью, он собирался идти к врачу, да все было лень. Болезнь эта выражалась в том, что ему постоянно хотелось отлить. Вот как сейчас.

Положив недоеденный кусок мяса на салфетку – тут было не до этикета, жрали, как скоты, руками, кости бросали тут же, пиво пили из бутылок – Алмас, пошатываясь, вышел из-за стола, двинулся к двери. Одет он был легко, хозяин требовал, чтобы во всем доме топили, как в бане – и одеваться не собирался, потому что он вышел только отлить, отольет – и вернется за стол, это быстро. Хозяин запрещал испражняться на участке, мог наказать – но до туалета идти лень, хозяин пьяный и ничего не увидит, а нападавший за ночь снег скроет следы...

Он открыл дверь, свежий морозный воздух пахнул на него, чуть отрезвив, но тут со спины закричали, чтобы он закрыл дверь – и он шагнул вперед. Дверь закрылась сама – на пружине, он прошел несколько метров, хрустя морозным снегом, и начал расстегивать штаны, не замечая, что у него на боку пляшет маленькая красная точка. Он расстегнул штаны, с довольным бурчанием облегчил свой мочевой пузырь, собрался было застегнуть штаны и идти обратно – но тут ему по голове как молотком хватили, и он упал вперед, уже мертвый. Прямо в обоссанный им снег.

* * *

Армянская спецгруппа, входящая в состав АСАЛА[86], уже преодолела периметр – видеокамеры были хорошо видны, пройти их – не проблема. Дом был совсем рядом, громадная, трехэтажная махина, сделана в довольно легкомысленном стиле «под Швейцарию», кирпич, а снаружи обшивка тесом – как вдруг лидер группы подал сигнал опасности, и все замерли там, где застал их этот сигнал.

Открылась дверь – желтый, сочащийся светом прямоугольник на черной стене, в нем, пошатываясь, стоял человек.

Пьяный?! Заметили?!

Идущий первым боец осторожно, по сантиметрам, стараясь не выдать себя резким движением, начал поднимать автомат.

Внутри помещения, куда вела эта дверь, что-то крикнули по-азерски, и человек шагнул вперед, дверь закрылась под воздействием пружины. Что-то бурча себе под нос, нетвердо ступая, человек отошел от двери и начал мочиться.

Лидер уже поднял автомат, красная точка лазерного прицела дрожала на боку азербайджанца, нажми на спуск – и все будет кончено меньше чем за секунду. Даже если на нем бронежилет – не поможет, потому что подмышечную впадину не защитит никакой бронежилет. Человек облегчился и начал застегивать штаны – как вдруг едва заметно дернулся, словно пораженный током, из головы его плеснуло что-то черное, и он упал лицом вперед там же, где и стоял.

Готово.

Идущий первым показал – чисто. Этнический армянин, он был родом из Сирии, хорошо знал русский язык и хорошо умел убивать. Отметился у себя на родине, а вот снайпер, который сейчас выполнил работу на пять с плюсом, был известен с куда более давних времен. Родом из Бейрута, он действовал при осаде Сараево в составе спецподразделения снайперов «Белые стрелы» боснийских сербов, на счету у него было семьдесят два мусульманина и два натовских снайпера, которые решили, что смогут уничтожить его. Он был одним из лучших профессионалов в АСАЛА и не мог понять, почему именно его, а также и других боевиков привлекли к заурядной по виду акции в России – но ему заплатили, он был за Армению и не привык задавать вопросов.

Армянские бойцы продвинулись еще дальше, двое взяли убитого снайпером азербайджанца за руки – за ноги и перекинули за беседку, туда, где труп не будет видно. Когда его все же обнаружат – это не будет иметь никакого значения. Остальные бойцы подобрались уже к двери, из которой вышел страдавший недержанием мочи человек. Штурмовать надо было быстро, потому что вышедшего хватятся в самое ближайшее время.

* * *

Один из русских, который, видимо, пропустил чего-то покрепче пива – громко рыгнул, а потом вдруг с клокочущим звуком изрыгнул все съеденное на стол. Этот был пьян и пьян мертвецки.

– Тьфу, свинья пьяный! – вскочил сосед обрыгавшегося. – Анову сиким![87]

– Руси – гот оглы[88].

– Русскому Ивану только что нажраться...

Один из боевиков посмотрел на дверь.

– Вах, а где Алмас? Он же давно вышел...

* * *

Дверь открывалась наружу – и армяне это запомнили. Сначала все было тихо, и армяне это использовали, чтобы все бойцы заняли позиции. Потом внутри раздался какой-то шум, ругань – и армяне подумали, что их обнаружили.

Один из бойцов открыл дверь – и наткнулся на охранника, с виду цивильного (то есть, по крайней мере, побрившегося и с нормальной прической), но пьяного. Он был без оружия и буквально натолкнулся на глушитель автомата.

– А-а-а...

– Зурна![89]

Несколько пуль вошло охраннику в живот, армянин толкнул его, чтобы он падал назад, а не на него, и прыгнул вперед, освобождая проход для остальных. В автомате был магазин на сорок патронов – и все эти сорок патронов он всадил в охранников. Второй боец открыл огонь сразу из дверного проема, а третий – упал на колени, просунул ствол глушителя внутрь и тоже стал стрелять. В помещении была хорошая изоляция, вместо грохота выстрелов был слышен только жуткий лязг бешено бегающих затворов. Охранники, пьяные, неспособные оказать хоть какое-то осмысленное сопротивление, падали под бешеным автоматным огнем, и выжить у них не было ни малейшего шанса[90].

Наконец – магазины опустели, и стрельба прекратилась.

Зрелище было поистине страшным – кровь на столе, на полу, на стенах, даже на стеклах, разбросанные тела, кто навалился на стол, кто валяется на полу, кто пытался убежать и не смог. Кровь, кровь, кажется, что даже в воздухе повисла какая-то алая дымка.