– Я сейчас был у Линды, и не смог открыть замок. Мой браслет не читается.

– Этого не может быть, – зевнул Робин, – ты что-то напутал. Палата П32 точно была?

– За кого ты меня принимаешь? Конечно, точно.

– Странно. Может сбой какой, хотя мне не говорили, что был перепад напряжения. Пойдём, посмотрим.

– Да ты отдыхай, может меня кто-то из персонала проводит?

– Брось, ерунда какая, пошли.

Кодовый замок рядом с палатой П32 смотрел на них наглым глазом: ни браслет Ана, ни даже браслет Робина никак не могли на него подействовать. Робин задумался и набрал новую комбинацию цифр. Замок щёлкнул, и дверь открылась. Они вошли в комнату. Постель была пуста, Линды в палате не было.

– В чём дело, чёрт побери! – разозлился Робин и вызвал охрану.

Через пять минут появился спортивного вида мужчина лет пятидесяти.

– Здравствуйте, Павел Игнатьевич! Вы в курсе, где больная из палаты П32? Почему код не реагирует на мой браслет?

Брови начальника охраны удивлённо поползли вверх:

– Как где? Увезли же её!

– Кто? Куда? – воскликнули Ан и Робин.

Начальник охраны растерянно смотрел на них.

– Робин Гаврилович, так разве вы ещё не знаете, что этого пациента приказано перевести в другую клинику? А замок мы «почистили», потом под другого больного кодировка будет. Ну, как обычно. Палата же пока пустая с универсальным допуском. Я не понял, мы что-то сделали не так?

– Как? – Робин побледнел. – Кем приказано перевести?

– Что, что случилось? – волновался Ан, – Где Линда?

Робин зыркнул на него и продолжал разговор с охранником:

– Почему без моего ведома?

– Ну, почему же без ведома-то? Бумага у вас на столе в кабинете. А лично вам доложить не было никакой возможности, вы ж с утра на операциях в операционном блоке, а бумаги оформлены честь по чести. Я лично всё проверил. Можете даже не сомневаться: и ходатайство начальника полиции общественной безопасности, и разрешение отца, и решение судьи.

– Какого судьи? – воскликнули Ан и Робин и бросились в кабинет.

– Не уберегли мы с тобой Линду, – наконец, проговорил Робин, прочитав документы из большого белого конверта, лежащего сверху стопки медицинской корреспонденции.

– Павел Игнатьевич, записи с камер просмотрите, пожалуйста, может быть, по номерам удастся выяснить, кто за ней приезжал.

Начальник охраны кивнул и вышел.

– Что случилось? Где она?

– Где не ясно, Ан. Тут, – он бросил документы на стол, – только постановление на изоляцию Линды в связи с её неадекватностью, которая может выражаться в общественно опасных действиях, и направление на лечение под специальным наблюдением.

– Линду увезли? Но кто? Зачем? Ерунда, какая-то.

– Не ерунда, не ерунда…., – обернулся Робин к Ану. – Кроме её отца, на это никто не решился бы, да и никому это не надо. Расскажи, что за разговор был у тебя с ним?

Робин выслушал Ана внимательно, временами кивая, будто он и ожидал, что всё именно так и случится.

– Ну, ясно. Напугал ты его сильно своим желанием жениться и увести Линду. Вот он и подсуетился, за несколько часов дельце состряпал. Куда же он её запрятал? – задумчиво проговорил Робин, потирая подбородок. – Дома он вряд ли будет её держать, побоится, что ты можешь обратиться к Хранителям, и дом обыщут.

– В другую лечебницу?

– Может быть, может быть.

Робин обзвонил все лечебницы. Линды нигде не было.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите.

Вошёл начальник охраны.

– Проходите, Павел Игнатьевич, садитесь.

– Да я на минуту, на пост надо.

– Ну, хорошо, что удалось узнать?

– Удалось, Робин Гаврилович. Из психиатрического интерната за ней приезжали. Машина была от них, с их номерами. И вывозили, похоже, в бессознательном состоянии.

Карандаш, который Ан крутил в пальцах, громко хрустнул.

– Та-а-а-к, понятно. Спасибо, Павел Игнатьевич, можете идти на пост.

Начальник охраны вышел.

– Это что ж за интернат такой? – свистящим шёпотом спросил Ан.

– Да есть такой, никогда бы не поверил, что родной отец, дочь свою! Это как надо ненавидеть!

– Да что за место-то? Поедем туда немедленно! Заберём Линду. Ты же главврач, в чем проблема-то?!

– Психиатрический интернат – полу тюремное учреждение, и подчиняется только отделу общественной безопасности полиции, да и контракты с медперсоналом подписываются им же. Там содержатся преступники, асоциальные люди и психически больные, которые опасны для окружающих. Нет у меня туда доступа.

– Что ты такое говоришь? Значит, значит, – Ан метался по кабинету, – значит надо выкрасть Линду! Слышишь? Выкрасть! Этой же ночью. Я сумею открыть любой замок, только нужно одно приспособление. Одно приспособление…, – он остановился, что-то прикидывая в уме. – Я составлю список, а ты пошли кого-нибудь, пожалуйста, купить в нашем компьютерном центре. Не нужно, чтобы меня там кто-нибудь увидел. Могут заподозрить.

– Ага, а потом ночью прокрадёмся в отлично охраняемый интернат, взломаем все замки, доберёмся до палаты Линды, кстати, ты в курсе в какой она палате или будем все по очереди обыскивать? Ты не понимаешь, что несёшь чушь? Сядь уже, не мельтеши и включи мозги. – Робин поднялся. Подошёл к небольшому шкафчику с лекарствами. Звякнул пузырёк о мензурку с дистиллированной водой, куда заспешили прозрачные капли. Отсчитав сорок, Робин протянул мензурку Ану.

– Выпей и успокойся. Похоже, у тебя совсем ум отшибло.

Ан нехотя взял мензурку и выпил лекарство. В тишине прошло несколько минут, наконец, Ан заговорил:

– Что ты можешь сделать для Линды? Мне нужна пара дней.

– Что ты задумал?

– Выйду на Горислава – это сын Главного Хранителя, расскажу ситуацию и попрошу его содействия. Сделаю запрос Самому на разрешение брака с Линдой. Отказ отца у меня есть. Горислав – мой друг, он поможет получить решение отца в самое ближайшее время, а уж с решением от Главного Хранителя у нас нигде не будет препятствий. Нужно только пару дней, чтобы Линду не превратили в овощ.

– Ну-у-у, до этого дело, я уверен, не дойдёт, но я сделаю всё возможное. Я хорошо знаком с главным врачом интерната. Он нормальный человек, хотя и жаден до денег, а кто, собственно, не любит деньги? Да, и не станет родной отец делать дочь инвалидом. Это просто отличное место, чтобы на время спрятать её от тебя, да и от меня.

– Если дело уткнётся в деньги, я заплачу любую сумму. Слышишь? Любую!

– Да слышу, слышу. Не кричи, пожалуйста. В общем, давай так. Ты езжай домой, связывайся там с Хранителями, а я уж тут займусь этим делом. Вечером встретимся. Хорошо?

– Хорошо.

***

Холодные, чуть подрагивающие пальцы касаются горячего лба молодой женщины. «Спит или без сознания?» Дыхание её прерывистое, трудное, словно женщине снится что-то страшное или горькое. Под чуткими пальцами