– Вот что бывает, если хищнику дать попробовать кровь, – улыбнулась Миди.

– Не нужно делать такие громкие заявления. Лестер дал тебе возможность поиздеваться над ним, так издевайся и радуйся, – сказал Брайс.

– Да плевать мне на Лестера, на тебя, Брайс, и на всех вас. Это не пустое заявление, я отвечаю за свои слова!

– Знаете, что? Мне кажется, мы все заколебались, – сказал Джеки. – Нам нужно развлечься.

– И что ты предлагаешь? – спросил Доминик.

– Мы давно не заходили к «Малышу Нельсону».

– О нет, только не это! – схватилась за голову Север.

– Эй, у нас же традиция: если все идет через жопу, то мы идем к «Нельсону» и нажираемся, как свиньи.

– Кто такой малыш Нельсон? – поинтересовалась я.

– Это название клуба на нейтральной улице, – ответила Север.

– Дикое местечко, наше любимое, – дополнила Миди.

– Сейчас не самое лучшее время, чтобы нажираться, – снова возразила Север.

– А по-моему, сейчас как раз то самое время. Кто со мной?

– Я, – сказала Миди.

– Кто бы сомневался, – сказала Север.

– Я тоже иду, – сказал Доминик.

– Глория, Север?

– Я поддержу вашу традицию.

– Черт с вами, – сдалась Север.

– Брайс?

– Я пас.

– Нашел, кого пригласить. Наш старикашка даже дойти до клуба не сможет, – рассмеялась Миди.

– Кто старикашка? Я старикашка?

– Оу, у тебя уже проблемы со слухом.

– А у тебя сейчас будут проблемы с челюстью, после того как она познакомится с моим кулаком. – Брайс резко отодвинул стул, встал. – «Малыш Нельсон», говорите? Даю вам пятнадцать минут на сборы. Время пошло!

* * *

«Малыш Нельсон» – клуб, названый в честь американского гангстера, которого, к слову, звали Лестером. Внутри ничего особенного: бар, танцпол, люди пьяные, курящие, улыбающиеся, танцующие, общающиеся. Доисторический зеркальный шар сыпал сверху серебряной россыпью бликов. Мы выпили несколько рюмок водки с лаймом, затем отправились танцевать. На ощупь прокрались сквозь потные тела в центр танцпола. Первым зажег Брайс. Мало кому доводилось видеть танцующего великана, но мне и остальным, что находились в клубе в тот вечер, посчастливилось полюбоваться этим зрелищем. Джеки бешено тряс головой в такт музыки, воображал, наверное, себя рок-музыкантом, Миди прыгала с толпой, дарила всем свою улыбку, от которой лично у меня ползли мурашки. Север скромно дрыгалась, хотя и понимала, что количество выпитого алкоголя совсем скоро возьмет над ней верх.

– Я уже ног не чувствую, – сказала Миди.

Мы мыли руки в дамской комнате.

– Аналогично. А почему именно это место у вас любимое? Что здесь такого примечательного?

– Ничего. В этом и дело. Это обычное место с обычными людьми. И находясь здесь, мы тоже себя чувствуем… обычными.

– Понятно.

Я взяла бумажное полотенце, стала вытирать руки. Одна с трудом сгибалась из-за синяков и воспалившихся следов от уколов.

– Что с рукой?

– Все еще болит после перелома.

– Подними рукав.

– Зачем?

– Просто. Подними рукав.

Все тело начало зудеть, щеки вспыхнули.

– Миди, ты надышалась аммиака. Пора выходить отсюда.

– Как давно на игле?

– Ты в своем уме?

– В места вколов попала инфекция, да? Одному моему знакомому из-за этого руку оттяпали.

– Как ты узнала?

– У наркоманов чутье друг на друга. Забавно, ты вместе со всеми надо мной глумилась, а теперь – что я вижу?..Ты ведь понимаешь, что я обязана рассказать обо всем Лестеру?

– Рассказывай. Я уже привыкла к тому, что каждый новый день моей жизни хуже предыдущего.

– Покажи руку.

Я закатала рукав, Миди холодным взглядом врача посмотрела на мою руку. Зрелище было жуткое. Весь логтевой сгиб синий, как небо, предупреждающее о грозе. И в этой мрачной синеве мигали разбухшие красные болячки.

– Мой тебе дружеский совет: бросай ты это дело. Ты не умеешь обращаться с иглой, хорошим это не кончится.

Я спустила рукав, повернулась к зеркалу с сотней следов от дамских пальчиков.

– Я не могу… Если я прекращу, то хорошего конца мне тоже не видать.

– Могу поделиться с тобой кое-чем.

Миди достала из сумочки алюминиевую коробочку, раскрыла ее, а там десятки белых таблеток.

– Ты все еще…

– Да, я употребляю, но раз уж мы с тобой в одной упряжке, то я надеюсь, мы сохраним тайны друг друга, идет?

– Идет. Что это?

– Это слабее того, что ты вводишь себе в вену, но хорошее настроение гарантирует.

Вот так мы с Миди Миллард стали в некотором роде союзницами. Я всячески хочу избежать слова «подружками», потому что это все равно не так. Мы не подружки. Мы просто больные, слабые и обреченные.

После того как мы проглотили таблетки в туалете, я мало что помнила. Очнулась на полу клуба, слава Господу, сухая, без разного рода испражнений. Я поднялась с великим трудом, голова кружилась так, будто я находилась на самой быстрой карусели. Людские силуэты расплывались перед глазами, музыка долбила в уши, казалось, что моя голова превратилась в наковальню и кто-то бьет по ней, не щадя своих сил.

Я добрела до барной стойки. Села к Брайсу и Джеки.

– И это вы меня называли старикашкой? Сама еле ползешь.

– Вообще-то это мнение Миди, я же думаю наоборот.

– И тем не менее обращаешься ко мне на «вы».

– Только из-за уважения, не из-за возраста.

Меня коснулась чья-то рука, я обернулась.

– Везде тебя ищу, – сказал Доминик.

– Зачем?

– Хочу пойти с тобой потанцевать.

– Извини, Доминик, я устала.

– Понял. Отдыхай.

Мы с Брайсом проводили его взглядом.

– Бедный мой братишка.

– Почему бедный?

– Потому что он по уши в тебя втрескался, а тебе все равно. Но ведь, как говорится, мы в ответе за тех, кого в себя влюбили.

– Не так же говорится?

– Да какая разница? Ты не должна хранить верность своему умершему парню до конца своих дней. Если ты станешь девчонкой Дерси, у тебя вообще никаких проблем не будет.

– Брайс, давай закончим этот бессмысленный разговор.

Я, честно говоря, слышала только обрывки его фраз. Я была увлечена другим. Рядом с нами была компашка: одна девушка и четверо парней.