Встав и отвернувшись от стола защиты, я увидел, что зрительские ряды пусты – все спешно устремились на обед, и только Минтон ожидал меня возле ограждения.

– Могу я переговорить с вами минутку? – спросил он.

– Разумеется.

Мы подождали, пока Руле пройдет через калитку в барьере и покинет помещение суда, и лишь тогда начали разговор. Я знал, что меня ожидает. Обычное дело для прокурора – при первых признаках затруднений закидывать удочку на предмет заключения судебной сделки на сниженных условиях. А Минтон понимал, что у него затруднения. Ключевая свидетельница по основному событию оказалась в лучшем случае легкой добычей для провокационных вопросов.

– В чем дело? – спросил я.

– Я раздумывал над вашими словами о тысяче бритв.

– Ну и?..

– Хотел бы сделать вам предложение.

– Вы в этом деле человек новый. Разве не нужно, чтобы кто-нибудь вышестоящий дал вам «добро» на предложение судебной сделки?

– Я и сам наделен кое-какими полномочиями.

– Тогда скажите, что вы уполномочены предложить мне.

– Я снижу уровень обвинений до нападения при отягчающих обстоятельствах и нанесения тяжких телесных повреждений.

– И?..

– Сброшу запрашиваемый срок до четырех лет.

Это предложение было существенной уступкой. Но Руле, если он его примет, все равно на четыре года окажется за решеткой. Принципиальная разница состояла в том, что предложение выводило данное уголовное дело из статуса преступлений на сексуальной почве. Руле по выходе из тюрьмы не пришлось бы отмечаться у местных властей в качестве лица, совершившего сексуальное преступление.

Я взглянул на своего собеседника так, словно он только что оскорбил память моей матери.

– Полагаю, это смело, Тед, – учитывая, как ваша козырная свидетельница проявила себя на свидетельской трибуне. Вы видели присяжного, который повсюду таскает с собой Библию? Пока она давала показания, у него был такой вид, будто его вот-вот стошнит на священную книгу.

Минтон промолчал. Я мог бы поручиться, что он даже вообще не заметил присяжного с Библией.

– Не знаю, – с сомнением произнес я. – Мой долг – передать ваше предложение своему клиенту, и я это сделаю. Но я также намерен сказать ему, что он будет дураком, если примет его.

– Тогда чего вы хотите?

– У такого дела, как это, может быть лишь один вердикт, Тед. Я собираюсь сказать своему подзащитному, что ему следует дождаться разрешения дела в его пользу. Полагаю, с этого момента процесс пойдет гладко. Идите обедать.

Я оставил его там, где он стоял, у калитки, и, шагая по проходу между рядами, почти ожидал, что он выкрикнет мне вслед новое предложение. Но Минтон удержался.

– Предложение остается в силе до половины второго, Холлер! – вместо этого крикнул он странным тоном.

Я поднял руку и помахал не оборачиваясь. Выходя из дверей зала суда, я хотел верить, что его тон был лишь призвуком отчаяния, закравшимся в голос.

По возвращении в зал суда из «Четырех зеленых полянок» я намеренно игнорировал Минтона, намереваясь подержать его в состоянии неведения как можно дольше. Все это являлось частью моего плана, состоящего в том, чтобы подтолкнуть его и ход судебного процесса в нужном мне направлении. Когда все мы расселись за столы, готовые к выходу судьи, я кинул на него взгляд издали, желая встретиться глазами, а затем отрицательно покачать головой. Но ничего не вышло. Он кивнул, всем видом стараясь изобразить уверенность в отношении хода дела – мол, все идет как надо – и сожаление по поводу решения моего клиента. Минутой позже судья заняла свое место, впустила в зал присяжных, и Минтон тотчас свернул свою художественную самодеятельность.

– Мистер Минтон, у вас есть еще свидетель? – спросила судья.

– Ваша честь, на данный момент обвинение завершило представление доказательств.

Со стороны Фулбрайт последовало легкое замешательство. Она внимательно посмотрела на Минтона, затратив на это на секунду дольше, чем полагалось бы. Наверное, присяжные уловили этот знак удивления. Затем судья перевела взгляд на меня.

– Мистер Холлер, вы готовы продолжить от имени защиты?

Согласно общепринятой практике мне полагалось бы по окончании представления обвинением своей версии попросить судью напутствовать присяжных о вынесении оправдательного вердикта. Но я не стал этого делать – из опасения, что сейчас вдруг окажется тот редкий случай, когда подобная просьба будет удовлетворена. Я не мог позволить судебному процессу завершиться так рано. Я ответил, что готов продолжить.

Моей первой свидетельницей была Мэри Алиса Виндзор. Она вошла в зал суда в сопровождении Сесила Доббса, который затем занял место в первом ряду зрительской галерки. В зеленовато-голубом костюме с шифоновой блузкой, Виндзор с царственной осанкой прошествовала мимо судейской скамьи и заняла место на свидетельской трибуне. Никто бы не предположил, что за обедом она съела картофельную запеканку с мясом. Я очень быстро провел ее через рутинную процедуру установления личности, а также обозначил, в каких отношениях, кровных и деловых, она находится с Льюисом Руле. Потом я попросил у судьи разрешения показать свидетельнице нож, который обвинительная сторона приобщила к делу в качестве вещественного доказательства.

Разрешение было дано, я приблизился к столу секретаря, чтобы забрать оружие, которое по-прежнему было завернуто в прозрачный пластиковый пакет для вещдоков. Нож сложили таким образом, чтобы виднелись инициалы на лезвии. Я отнес его обратно и положил перед свидетельницей.

– Миссис Виндзор, вы узнаете этот нож?

Она взяла пакет и постаралась разгладить складки пластика на лезвии, чтобы найти и прочитать инициалы.

– Да, узнаю, – произнесла она наконец. – Это нож моего сына.

– А почему вы так уверены?

– Потому что он неоднократно показывал его мне. Я знала, что он всегда носит его при себе, и порой нож приходился очень кстати в офисе, когда приходили наши брошюры и требовалось разрезать веревки, которыми перевязываются упаковки. Он был очень острым.

– Как долго у него имеется этот нож?

– Четыре года.

– Вы как будто бы точно определяете срок.

– Да.

– Почему вы столь уверены?

– Мой сын обзавелся им для защиты четыре года назад. Почти ровно четыре.

– Для защиты от чего, миссис Виндзор?

– В нашем бизнесе мы часто показываем дома людям. Иногда нам приходится бывать в том или ином доме наедине с незнакомыми. Было несколько случаев, когда риелтор подвергался нападению, ограблению или… даже был убит или изнасилован.

– Известны ли вам случаи, когда Льюис был жертвой подобного преступления?