— Скорее всего, Грейнджер в поле или на складе.

— А может, на мельнице или в поселке. — Лайонел постучал еще раз. — Грейнджер!

Послышался странный приглушенный звук, и дверь со скрипом открылась. У Дианы перехватило дыхание. Грейнджер походил на живое воплощение отчаяния. Измятая одежда, волосы встали дыбом, глаза налились кровью.

— А, это вы, — проговорил он. — Что вам угодно?

— Я хочу знать, почему вы пьете? — тихо спросил Лайонел.

— Суонсон умер, он убит. Разве это не причина?

— Его похороны сегодня в полдень, Грейнджер, — сказала Диана. — Мы можем войти?

— Нет. Я не хочу никого из вас видеть.

— Тогда всего один вопрос, Грейнджер… — Лайонел немного помолчал. — Зачем вы встречались с Патрицией Дрисколл? Знаете, я видел вас вместе. На рассвете.

Грейнджер побледнел, затем покраснел. Его лицо выдало его.

Лайонел продолжал, его голос звучал так же спокойно и мягко.

— Она молода, не так ли? Слишком молода, чтобы вы были ее любовником.

— Послушайте, милорд, мисс Диана… — Он попытался пригладить свои взлохмаченные волосы. — Это ничего не значит. Да, я встретился с ней… Но это ничего не значит. Я — любовник Патриции?! — Он рассмеялся, и от его хриплого смеха у Дианы побежали мурашки.

С этими словами Грейнджер захлопнул дверь у них перед носом.

— Господи, — пробормотала Диана, глядя на закрытую дверь.

— Да, — глубокомысленно проговорил Лайонел.

— Здесь, кажется, у каждого есть тайна.

— Давай поговорим с твоим отцом.

— Надеюсь, он сейчас в лучшем состоянии, чем Грейнджер.

Поговорить с Люсьеном наедине им удалось только после похорон Чарльза Суонсона. Его похоронили рядом с Мойрой на фамильном кладбище Саваролов — тихом месте, расположенном примерно в двухстах ярдах от большого дома и обнесенном белым деревянным забором. Могила матери Дианы находилась немного в стороне, ее закрывали заросли бугенвиллеи.

Диана шепотом сказала мужу:

— Когда умер мой дед, отец решил, что впредь рабов будут хоронить на фамильном кладбище. Я помню, как он сказал тогда, что без рабов нам нечего было бы здесь делать. Поэтому кладбище такое большое.

«Две свежие могилы и убийца среди нас», — с дрожью подумала Диана. Рука Лайонела легла ей на плечо.

* * *

— Отец, мы можем поговорить с тобой?

Люсьен вытер пот со лба красиво вышитым платком. Диана подумала, что платок этот, должно быть, вышила Дебора.

— Конечно, — ответил он.

— Если вы не возражаете, сэр, — начал Лайонел, пока они шли к дому, — я хотел бы спросить…

— Говорите, мальчик мой.

— Это о семье Деборы. Вы говорили, что ее первый муж был квакером?

— Да. Его звали Альберт Дрисколл. Он пользовался уважением, но после его смерти жене и сыну почти ничего не осталось. Когда мы с Деборой познакомились, она жила в благородной бедности, так это, по-моему, называется.

— А Дэниел работал, помогая врачу?

Люсьен кивнул.

— Да. Врача звали доктор Густавус. Во всех отношениях хороший человек. Он был высокого мнения о Дэниеле.

— А Патриция, отец?

— Патриция… Ее девичья фамилия — Фостер. Когда Патриция познакомилась с Дэниелом, она жила у своей тети, мисс Мэри Фостер. За ней даже дали небольшое приданое: две тысячи фунтов. К сожалению, чтобы расплатиться с долгами, Деборе нужны были большие деньги. Это было незадолго до того, как я с ней познакомился.

— А вы сами видели эту мисс Фостер, сэр?

— Да, мы встречались. В общем, эта старая дева благородного происхождения… занята благотворительностью, ходит так прямо, будто палку проглотила. Типичная кислая старая дева. Разумеется, она очень религиозна, одна из нетерпимых методистов.

— Патриция не могла быть счастлива, живя с такой теткой, — заметила Диана.

— Наверное, нет. А что касается родителей Патриции, то я знаю лишь, что они умерли. Мисс Мэри Фостер взяла к себе девочку совсем маленькой. Она живет тем, что держит пансион в городке Шарлотта-Амалия.

— Неудивительно, что Патриции так хочется повеселиться, — сказал Лайонел.

— Как ты думаешь, она счастлива с Дэниелом, отец?

Люсьен немного помолчал и сорвал цветок гибискуса.

— Это был любимый цветок твоей матери, Диана, — сказал он. Затем перевел взгляд на Лайонела: — Мне казалось, что она совершенно счастлива с Дэниелом, но после того, что вы рассказали мне о ней и Грейнджере… Что ж, кто знает?

— Грейнджер признался, что в ту ночь он был с ней, но сказал при этом, что это ничего не значит. Он был очень расстроен.

— Я никогда не уличал Грейнджера во лжи, а ведь я знаю его много лет.

— Как вы думаете, Дэниел знает о встречах своей жены и Грейнджера?

— Я ему ничего не говорил. Трудно решиться причинить Дэниелу боль.

— Да, мы понимаем, — сказал Лайонел.

— Он кажется большим и сильным, и все же…

— Да, —подтвердила Диана, — все же…

Теперь поймете вы, что могут сражаться и женщины тоже.

Софокл

— Послушайте, Патриция, нам с вами пора прекратить неразумные ссоры. Я знаю, что вы меня недолюбливаете, но, боюсь, я не разделяю ваших чувств. Давайте поговорим.

Патриция рассматривала Диану из-под своего, голубого шелкового зонтика. Когда графиня подошла к ней сзади, ей стало страшно. Да, она испугалась. Патриция сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— О чем вы хотите говорить?

— О вас и о Грейнджере.

Патриция побледнела.

— Я буду говорить прямо, Патриция, так как у нас больше нет времени на то, чтобы молчать, щадя чувства друг друга. Однажды на рассвете Лайонел видел вас с Грейнджером. Мы с Лайонелом говорили с управляющим. Он сильно переживал, я ни разу не видела его в таком состоянии. Однако он поклялся, что вы с ним не любовники.

Патриция смотрела на Диану широко раскрытыми глазами. Затем она вдруг рассмеялась жутким смехом.

— Это уж слишком! Вы решили, что Грейнджер и я… Нет, это слишком!

Она захлопнула зонтик.

— Что вы имеете в виду? Зачем тогда вы встречались с ним? И почему тайком?

— Не лезьте в чужие дела, Диана! Наша встреча не имеет никакого значения. О Боже!

— Патриция, пожалуйста… Убиты два человека. Я знаю, что вам известно нечто, но вы молчите. Так больше не может продолжаться. Вы должны сказать мне правду.