Таким образом, люди, близко знавшие Мессинга, но не относившиеся к числу его безоглядных поклонников, отмечали его ординарность, не слишком высокий интеллектуальный уровень. Артист он был замечательный, но на роль мыслителя, философа явно не годился.

Наталья Хвастунова в беседе со мной говорила: «Помню, в нашей квартире, на Беговой, гости расходились на Новый 1966 год. Транспорт уже не ходил, и все волновались, как они попадут домой. Мессинг успокоил: не волнуйтесь, заверните за дальний угол дома. Через десять минут туда подъедет такси и всех заберет. Так и случилось. Правда, уехали только те, кто в такси поместился, а остальным гостям пришлось идти пешком. Мессинг не сомневался, что обладает уникальными телепатическими способностями. Отец тоже не сомневался. И я не сомневаюсь.

Мессинг потому не соглашался на экспериментальную проверку, что он не понимал, что к чему, не понимал этого и мой отец. Я теперь думаю, что его способности идут не сверху, а снизу. Сверху способности даруются святым, но Мессинг не был святым, никогда не крестился в православие. А способности снизу — это от дьявола».

Если же отбросить мистику, то, как мы уже указывали, дар Мессинга мог заключаться в повышенной чувствительности к идеомоторным актам. Не исключено также, что он обладал гипнотическими способностями, даром внушения. Но способности к внушению имели свои пределы, поскольку тот, кто подвергался внушению, должен был помогать Мессингу, иначе никакого эффекта не наступаю.

Наталья Михайловна вспоминала: «Я была ленивая и училась плохо, не готовила уроки. Папа попросил Мессинга помочь мне учиться хорошо. Сначала папа спросил меня, согласна ли я, чтобы Мессинг помог мне избавиться от лени. Я с легкостью согласилась. Ведь необходимость что-то делать перекладывалась на Мессинга. Мессинг был на гастролях и прислал мне большое письмо, написанное им самим от руки, а не его ассистенткой Ивановской. Он писал, что он готов помочь мне, но для этого я должна с самого момента получения письма начать менять свое отношение к учебе, начинать делать уроки. Иначе он помочь не сможет. Я его рекомендации не последовала и училась по-прежнему плохо.

Мессинг говорил: “Я никого не проклинаю. Если я кого-нибудь прокляну, сила проклятия будет такова, что будет сказываться на человеке всю оставшуюся жизнь”. Когда Мессинг пришел впервые к нам в гости домой, папа его попросил: “ Вольф Григорьевич, пожалуйста, в нашем доме без чертовщины”. Сказано было с улыбкой, но и серьезно. Иногда Мессинг срывался и начинал предсказывать, но по мелочам. Отец не хотел, чтобы тут демонстрировались телепатические или ясновидческие способности. Мессинг был какой-то… нет, не занудный, а однообразный, что ли…

Я помню, что в мемуарах была еще пятая глава, неопубликованная, где говорилось о ясновидении. Мне кажется, что я читала ее в рукописи…

Когда было чтение мемуаров Мессинга, которые первоначально назывались “Я — Мессинг” (название “Я — телепат” появилось позднее), я нарисовала портрет Мессинга. Я помню, что была написана глава о способностях Мессинга как ясновидца. Там было о предсказаниях Сталину. Но ее судьбы я не знаю».

Михаил Голубков тоже говорил, что ему кажется, что он эту главу читал в рукописи. Но ни у него, ни у Натальи Михайловны нет рукописи мемуаров, и найти ее так и не удалось. Так что вопрос о том, была ли в мемуарах Мессинга «сокровенная глава» о ясновидении, остается открытым. Я все-таки склоняюсь к мнению, что такой главы не было. Во-первых, данные о предсказаниях, будто бы сделанных Мессингом, обильно разбросаны по всем главам книги. Во-вторых, в 1990 году, когда мемуары Мессинга были впервые изданы в виде книги, цензуры уже фактически не существовало. И ничто не мешало наследникам Хвастунова опубликовать «крамольную» главу. Тут надо сказать, что Михаил Михайлович Хвастунов завещал авторские права только дочерям, написав в завещании, что сыновья — мужчины и сами пробьются в жизни. Старший сын Рюрик родился 13 декабря 1940 года в Москве, был ученым и изобретателем, умер в 2008 году. Дочери Хвастунова Наталья и Ольга получили в 1990 году гонорар как наследники. Публикатором же книги выступил Рэм Щербаков, написавший к ней предисловие. Если бы в тот момент в имевшейся в распоряжении публикатора рукописи пятая глава была, он бы наверняка ее опубликовал. Остается предположить, что либо пятой главы о ясновидении не существовало вовсе, либо ее текст был уничтожен еще при жизни Мессинга. Мне лично правильной кажется первая версия.

В мемуары не вошли и рассказы Мессинга о будто бы раскрытых им преступлениях, дошедшие до нас в воспоминаниях его знакомых. Лунгина со слов Мессинга следующим образом излагает обстоятельства одного такого дела: «В самом начале пятидесятых годов город Казань на Волге полгода был полон слухами о таинственном убийстве молодой девушки, сброшенной глухой ночью с моста. Вот и классический пример преступления без следа. Девушка была хрупкого телосложения, и не стоило большого труда поднять ее на руки и в мгновение ока швырнуть за перила моста.

В конце концов без видимых оснований много месяцев спустя был арестован ее бывший кавалер, хотя много свидетелей показало на суде, что он не встречался с ней последние два года. Но нашлись и такие, кто еще в пору их отношений много раз видели его на мосту с погибшей девушкой.

На этом и построили все обвинение, а парень был сломан, возможно от горя — смерти когда-то любимого человека, возможно, следствие грубо подавляло его психически, и он ничего вразумительного в свое оправдание не говорил, л ишь повторял одну фразу: “Это не я…”

В дни процесса, длившегося более недели, со своими выступлениями находился в Казани Мессинг.

Как водится, все городские новости и события разносятся вездесущими и всезнающими старушками, так и о спорном суде над молодым убийцей Мессинг узнал от горничной местной гостиницы, завсегдатая открытых судебных процессов с “изюминкой”.

На одно из заседаний суда Мессинг, по его словам, пошел просто так, из чистого любопытства. И уже до перерыва утреннего заседания он понял, что обвиняемый действительно в смерти своей бывшей подруги не виновен. В то же время Мессинг перехватил чьи-то нервные импульсы-воспоминания, связанные с последним мигом перед тем, как девушку бросили в воду.

Мессинг возвращался в гостиницу пешком: во время прогулки он умел сосредоточиться и уйти в себя — все тщательно обдумать, попытаться ухватить кончик загадки.

Размышлял он примерно так: известно, что подавляющее число убийц рано или поздно тянет на место совершенного преступления. Юридическая практика знает тому тысячи примеров. Но в данном случае места как такового не существует, Мессинг был способен погружаться в такие психологические дебри! Он объяснил мне это так: важно для убийцы не место у перил, откуда он швырнул жертву в воду, а само то место, где она погибла, то есть место на воде. Но это место неопределенно. Так что, возможно, преступник не придет “взглянуть” на место гибели его жертвы. И Мессинг решил, что он “перехватил” мысли подлинного убийцы, находившегося в зале судебного заседания — месте, где прокручивались снова и снова “кадры” его деяния.

Теперь задача заключалась в том, чтобы на завтрашнем заседании попытаться визуально определить “автора". А в том, что он будет появляться на всех заседаниях, Мессинг не сомневался.