Что это? Ласки? То, что я делаю с ней? Нет, ласки не такие… Ласки — это твоё желание доставить удовольствие женщине; то, что делаю я сейчас — это жадное поедание, нетерпеливое поглощение желанного женского тела, безуспешная попытка насытиться, ведь я, наивный, ещё не понимаю, что удовлетворить полностью мой голод и жажду в этой женщине невозможно, и никогда этого не будет, так и не случится до самого конца моих дней…

Но в ту ночь я ещё не знал об этом, а потому мои губы с невероятной жадностью ели её тело, выпивали её нежность, скользя по коже, волосам, руки сминали женственные формы, демонстрируя своё право на владение их прелестями…

Marissa Nadler — We Are Coming Back

Кажется, я вновь потерял контроль над собой, и с этой женщиной такое не впервые, поэтому я не удивлён… Измучил её, измотал в конец, лаская снова и снова, готовя к очередной своей попытке насладиться сполна, а сколько их было, я и сам уже потерял счёт, но точно немало, ведь она совершенно выбилась из сил, и только заметив, что моя фея обессилела настолько, что уснула под градом моих поцелуев, покрывающих её ягодицы и спину, я пришёл, наконец, в себя и… остановился.

Насытился? Чёрта с два! Устал? Возможно, но сил ещё много и достаточно на долгое и многократное продолжение, только вот она спит… Она устала отдавать мне себя, устала звать меня, сгорая от нетерпеливого желания, всё так же, как и звала тогда, годы назад, по странной привычке, к которой приучил её я сам же… Только её… А почему и как, зачем придумал это тогда — сам не знаю, но с той поры так и повелось: я ласкаю её до тех пор, пока она не позовёт меня сама…

И сколько раз звала за эту ночь? Много… Я и не вспомню… А сколько раз кричала от наслаждения? Тоже немало… Да я и сам не отставал, повторяя её имя сотни раз и шёпотом, и криком, и стонами, как угодно… Но всё равно не удовлетворился так, как мог бы… Как бывало это с другими — отпустил и забылся, расслабленно закрыл глаза и спишь… С ней всё не так, с ней не конечная точка важна, а сам процесс, отсюда и эта бесконечная ненасытность, необузданное желание, которое можно лишь притупить ненадолго, но удовлетворить полностью — никогда…

Убираю с её лица спутанные волосы, снова целую, не в силах отказать себе в этом удовольствии, наслаждаюсь её беспечным сном в моих объятиях, в моей постели… нашей постели, но главное тем, насколько закономерно, правильно и совершенно то, что происходит сейчас в этой комнате со стеклянными стенами, залитой тусклым матовым светом ночной подсветки бассейна и террас…

В комнате делается светлее, небо сменяет вязкий чёрный цвет на сине-сиреневый, затем загорается розовым прямо над тонкой линией горизонта, мои веки тяжелеют, и я расслабленно забываюсь одним из самых спокойных и счастливых снов в своей жизни...

5+3 = простая математика моего счастья. Пять детских лет в моей первой семье, где я был любимым ребёнком, и три года в семье, которую я создал сам. Если обернуться назад и спросить себя, стоило ли мне рождаться и жить только лишь во имя этих 5+3, моим однозначным ответом будет — стоило.

Целых три года настоящей жизни, бесконечного, безмерного счастья в моём тёплом гнезде, где я был мужем и отцом…

Slowdive — Sugar for the Pill

Воскресенье. Июнь. Вечер. За окном дождь, серое небо сливается на горизонте с тёмными, почти чёрными водами неспокойного залива. Мы лежим рядом на мягких шезлонгах, спрятавшись от ветра и сырого холода за стёклами крытой террасы. Как же всё-таки хорошо, что я включил её в проект нашего дома, а ведь было немало сомнений на этот счёт…

Ветер гнёт упрямые макушки высоких елей, молодых деревьев в нашем саду, отрывая совсем недавно отросшие ярко зелёные мокрые листья…

Я обнимаю Леру крепче, прижимаюсь губами к её виску, интуитивно стремясь закрыть от несуществующего в просторной террасе холода и ветра. Она закрывает глаза, улыбаясь так мягко и так сладко… Волна нежности накрывает меня, наполняя, словно сосуд, до краёв, до того щедро, что излишки выплёскиваются наружу лихорадочными поцелуями… Я втягиваю носом запах Лериных волос за ухом, попутно целуя, и чувствую, как её ладонь находит мою, ласково сжимая, переплетая пальцы в неразрывное соединение… И вот так, держась за руки, словно дети, мы долго лежим, обнимаясь, сменяя поцелуи жадным обнюхиванием друг друга, пробуя на вкус то, что ещё не опробовано, или же это случилось слишком давно, а «давно» это было не далее, как сегодня утром…

Мы не можем оторваться друг от друга: нам не нужны рестораны, кино, вечеринки, выпивка и развлечения, самое большее, чего мы оба буквально жаждем в этот период нашей жизни — это просто быть рядом, как можно дольше, прижимаясь как можно плотнее, словно боясь не надышаться вдоволь, не насмотреться, не насытиться близостью друг друга сполна…

— У тебя веснушки!

Я так им рад, будто обнаружил нечто невероятное, но Лера только улыбается мне в ответ, и от этой улыбки я плавлюсь как итальянское мороженое в июльскую жару.

— Люблю дождь… — тихонько сообщает моя жена.

— Я тоже… Но в дождь грустно…

— Только не сейчас, — отвечают её тёплые губы, и мне даже не нужно открывать глаза — чувствую щекой её улыбку, — только не тогда, когда ты рядом!

— Нечестно, это была моя фраза! — замечаю.

— Да?

— Да!

— Тогда давай всё по новой? Люблю дождь…, - косит в мою сторону лукавым взглядом.

— И я люблю…

— Дождь? — её губы растягиваются в игривой улыбке…

— Если не прекратишь так мне улыбаться, то точно узнаешь, что я люблю!

— И что же?

— Уверена, что хочешь знать?

— Абсолютно! Сколько можно жить уже с тёмным рыцарем?

— Это я рыцарь?

— В каком-то смысле… да!

— Выходит, я спас тебя от чего-нибудь?

— Спас!

— От чего?

— От невежества в главном…

— В чём? — я догадываюсь, о чём она, но продолжаю настаивать.

Лера разворачивается, приближает своё лицо максимально к моему, настолько близко, что я с трудом могу фокусироваться, и смотрит в глаза своим бездонным синим взглядом… Долго…

— Так в чём же? — шёпотом, но упорно настаиваю на ответе, губы мои сами растягиваются в улыбке…

— Вот в этом…

Склоняется ещё ниже и целует, едва касаясь, дразнит, не давая мне прижаться плотнее, я уже отрываю свою голову от шезлонга, тянусь за ней, но не успеваю поймать, в итоге, не выдерживаю, мои руки заключают её в плотное кольцо, и я, наконец, получаю свой долгий глубокий поцелуй…

Спустя время Лера, ерзая и улыбаясь, пытается высвободиться со словами:

— Пусти… Дети увидят!

Но я не отпускаю…