— Это еще не значит, что он убийца.

Мелисса снова закрыла глаза, как будто искала в себе внутренние силы.

— Ради бога, Уилл, скажи, что он делал там ночью?

Наши глаза встретились. Я молчал. Мое сердце внезапно пронизал холод.

— Забудь об убийстве. Зачем ему понадобилось спать с Джули Миллер?

Ее слова наполнили мою грудь ледяным холодом. Я едва мог дышать. Наконец каким-то чужим металлическим голосом я выдавил:

— Мы с ней уже год как расстались.

— Ты хочешь сказать, что забыл ее?

— Я… Она была свободна. И он тоже. У меня не было причин…

— Он предал тебя, Уилл. Посмотри наконец правде в глаза. Как минимум он спал с женщиной, которую ты любил. Разве брат может так поступить?

— Мы расстались, — повторил я, пытаясь вновь обрести почву под ногами. — У меня больше не было прав на нее.

— Ты любил ее.

— Это тут ни при чем.

Мелисса смотрела мне прямо в глаза.

— Ну и кто теперь бежит?

Я сделал шаг назад и неловко сел — почти упал — на бетонные ступеньки, пряча лицо в ладонях. Некоторое время я сидел, буквально собирая себя по кускам.

— Все-таки он наш брат, — сказал я наконец.

— И что ты хочешь? Найти его? Отдать в руки полиции? Помочь ему скрываться? Что, скажи!

Я молчал.

Мелисса перешагнула через меня и открыла дверь.

— Уилл!

Я поднял глаза.

— Меня это больше не касается, извини!

Я вспомнил, как она, еще подростком, лежала на кровати в своей комнате, распространяя запах жевательной резинки, и фантазировала, размахивая руками, а мы с Кеном сидели на полу и слушали раскрыв рты. Если Мел лежала на животе и болтала ногами в воздухе, то обычно говорила о мальчиках, вечеринках и прочей ерунде, но если ложилась на спину и смотрела в потолок — ну, тогда начинались мечты! Эти мечты… я долго потом думал о них. И ни одна не сбылась.

— Я люблю тебя, — сказал я.

И, как будто прочитав мои мысли, Мелисса заплакала.

* * *

Первая любовь никогда не забывается. Мою первую любовь убили.

Мы с Джули Миллер познакомились, когда их семья переехала на Коддингтон-Террас. В это время я учился в девятом классе. Встречаться мы начали через два года и стали совершенно неразлучны. Наш разрыв был удивителен лишь своей абсолютной предсказуемостью. Мы поступили в разные колледжи. Конечно, любовные клятвы вполне могли бы устоять и перед временем, и перед расстоянием. Однако не устояли. Хотя и выдержали дольше, чем это обычно бывает. Проучившись первый год, Джули позвонила мне по телефону и сказала, что хочет сменить компанию и уже начала встречаться со старшекурсником по имени Бак.

По идее, я должен был попереживать и успокоиться. Я был еще совсем молод, да и ситуацию едва ли можно считать уникальной. Так бы оно в конце концов и получилось. Время и расстояние помогали, и я уже начинал более трезво относиться к случившемуся. Но затем Джули умерла, и это все изменило. Казалось, ее тень никогда больше не отпустит моего сердца.

Пока не появилась Шейла.

* * *

Отцу я фотографию решил не показывать.

Я вернулся в свою квартиру в десять часов вечера. Все так же пусто, затхло, непривычно. Никаких записок. Если жизнь без Шейлы будет такой, то мне и жить не хочется.

Клочок бумаги с телефоном ее родителей лежал на столе. Какая у нас с Айдахо разница во времени? Час, два? Я не помнил точно. Так или иначе, там должно быть восемь или девять часов вечера. Еще не слишком поздно для звонка.

Я упал в кресло и стал смотреть на телефонный аппарат. Как будто он мог подсказать мне, что делать. Телефон молчал. Я взял в руки клочок бумаги с номером. Когда я посоветовал Шейле позвонить родителям, она так страшно побледнела… Это было вчера. Еще вчера. Как же быть? Тут же мелькнула мысль: посоветоваться с матерью — она наверняка знает правильный ответ. И новая волна горя накрыла меня с головой…

В конце концов я решил, что должен действовать. Сделать хоть что-нибудь. Если больше ничего не приходит в голову, то надо звонить родителям Шейлы.

После третьего гудка трубку взяла женщина:

— Алло?

Я откашлялся.

— Э-э… миссис Роджерс?

Пауза.

— Да?

— Меня зовут Уилл Клайн.

Я немного подождал, чтобы проверить, значит ли мое имя что-нибудь для нее. Но если и значило, она этого никак не показала.

— Я друг вашей дочери.

— Какой дочери?

— Шейлы.

— Ясно, — сказала женщина. — Насколько я знаю, она в Нью-Йорке.

— Да.

— Вы оттуда звоните?

— Да.

— Что вам угодно, мистер Клайн?

Хороший вопрос. Только я и сам не знал, что на него ответить. Поэтому начал с самого очевидного:

— Вы не знаете, где она?

— Нет.

— Вы видели ее, разговаривали с ней?

— Я не видела Шейлу и не разговаривала с ней уже много лет, — устало сказала женщина.

Я открыл рот, потом закрыл его, не зная, как продолжить разговор.

— Вы знаете, что ее разыскивают?

— Да, нам звонили из полиции.

Я переложил трубку в другую руку.

— Вы сказали им что-нибудь полезное?

— Полезное?

— Вы знаете, куда она могла уехать? Может, кто-то из друзей или родственников смог бы помочь?

— Мистер Клайн…

— Да?

— Шейла давно не имеет к нам никакого отношения.

— Почему?

Я выпалил это не думая и был готов к тому, что меня пошлют по вполне определенному адресу. Но мать Шейлы молчала. Я попытался дождаться ответа, однако долго выдержать не смог.

— Просто она… — от волнения я начал заикаться, — она такая замечательная…

— Вы ведь не просто ее друг, мистер Клайн?

— Да.

— Полиция упоминала, что Шейла жила с мужчиной. Я полагаю, они имели в виду вас?

— Мы вместе уже больше года.

— Похоже, вы беспокоитесь о ней?

— Да.

— Значит, вы любите ее?

— Очень.

— И она никогда не рассказывала о своем прошлом?

Я не знал, что на это ответить, хотя ответ был очевиден.

— Я пытаюсь понять, почему…

— Я сама не понимаю.