умер президент Антонио Маура. Во время Гражданской войны там располагался генеральный штаб Индалесио Прието и генерала Миахи; позднее дом принадлежал семейству диктатора Франсиско Франко. Не доезжая до особняка, Элена свернула на узкое шоссе, почти проселок, ведущее к другому дому, гораздо лучше укрытому от посторонних глаз. Увидеть его с дороги было невозможно, потому что здание окружала высокая изгородь. Элене пришлось остановиться около небольшой сторожевой будки, чтобы охранник записал номер ее машины и позволил ей проехать дальше. Она обратила внимание на усиленные меры безопасности — ей и в голову не приходило, что адвокатам нужна такая защита. Она уже собиралась выйти из машины, когда позвонил Рентеро. Вместо приветствия он набросился на нее чуть ли не с руганью:

— Ты что вытворяешь? Мне звонили из полицейского участка Карабанчеля. Разве я не говорил, чтобы ты забыла об Игнасио Вильякампе?

— Не заводись, я просто довожу расследование до конца.

— Не делай из меня дурака! Мы слишком хорошо знаем друг друга! Ты ищешь копию показаний Мар Сепульведы.

— У тебя есть какие-то возражения?

— Ты ошибаешься. У Игнасио Вильякампы есть алиби на вечер пятницы. Другое дело, что он не обо всем может рассказать.

— Пока он не расскажет, я буду продолжать расследование. Это моя прямая обязанность, или ты забыл об этом?

— Вильякампа играл в гольф в загородном клубе, — с досадой произнес Рентеро, словно признаваясь в чем-то постыдном.

— Почему он не мог об этом сказать?

— Потому что играл с судьей, который вел его дело. С тем самым, который сейчас его оправдал. Было бы не очень приятно, если бы эта новость всплыла, тебе не кажется?

— Да, не очень, — процедила сквозь зубы Элена. — Откуда ты знаешь, что он не врет?

— Потому что я, черт возьми, тоже играл с ними!

— Хорошо. Спасибо за информацию.

— Где ты находишься?

— Еду домой. Не беспокойся. Поговорим при встрече.

В этот миг Элена ненавидела Рентеро, ненавидела покрывающих друг друга судей и политиков, ненавидела дружбы, основанные на коммерческих интересах и профессиональных амбициях. Рентеро был ее начальником, он хорошо к ней относился и дружил с ее матерью. Но он принадлежал к той породе идиотов, которые видят смысл жизни в продвижении по службе. Она без труда представила себе цепочку лихорадочных бесед, последовавших за ее уходом из кабинета комиссара. Рентеро звонил Вильякампе, Вильякампа — судье, судья — Рентеро и секретарше загородного клуба. Всем нужно было прикрыть свою задницу. Да, они были в клубе втроем, провели там всю вторую половину дня, судья уехал злой, потому что запорол простейшие патты.

Элена быстро шла по гравиевой дорожке к особняку адвоката. Она во что бы то ни стало раздобудет показания Мар Сепульведы.

Глава 75

Ее встретила домработница и отвела в кабинет, поражавший своими размерами. Мебель в классическом стиле, шкафы, заполненные книгами в кожаных переплетах, огромный и, судя по всему, старинный глобус рядом с резным письменным столом. На покрытой золотым узором столешнице лежали набор луп, пресс-папье и нож для бумаги, а также авторучки «Монблан» и три одинаковых мобильных телефона.

Мануэль Ромеро, даже дома носивший костюм и галстук, сердечно приветствовал Элену:

— Здравствуйте, инспектор Бланко. Мы виделись в комиссариате Карабанчеля, но, к сожалению, мельком.

— Как раз по этому поводу я и пришла. Мар Сепульведа, ваша подзащитная, еще до нападения на Игнасио Вильякампу подала на него много жалоб.

— Очень жаль, что наркотики довели ее до слабоумия.

— Как я уже говорила вам по телефону, мне не удалось получить протокол ее допроса в полицейском участке.

— Разумеется, он у меня есть. Я только не понимаю, чем вас могла заинтересовать эта женщина. Насколько мне известно, она попала в больницу из-за передозировки.

— Что меня очень удивляет, — призналась Элена. — Всего за несколько дней до этого я разговаривала с Мар, и мне показалось, что она твердо решила раз и навсегда отказаться от наркотиков.

— Очень многие принимают такие решения, но потом срываются. Часто из-за ерунды, решив что-нибудь отпраздновать. Я добился, чтобы ее освободили, а она решила, что просто обязана отметить такое событие. Я уже виню себя за то, что помог ей. Но скажите, зачем вам ее показания?

— Обычная полицейская процедура.

В этот момент на столе адвоката зазвонил телефон.

— Извините. Это номер для неотложных дел, на такие звонки я вынужден отвечать безотлагательно.

— Конечно, дон Мануэль. Мне выйти?

— В этом нет необходимости.

На протяжении всего разговора он произнес только несколько коротких слов, и Элена не поняла, с кем он говорит. Она оглядела кабинет. На полке стояли фотографии адвоката с королем и президентом Испании, с Бараком Обамой. Но ее внимание привлекли не они, а снимок в серебряной рамке, который она уже видела. Это было фото из книги о боях в Кото-Серрано, портрет старика Матиаса и его сына-подростка. Элена вгляделась в лицо мальчика, в его орлиный нос… Ей не нужно было оборачиваться, чтобы догадаться: разговаривая по телефону, Мануэль Ромеро внимательно следит за ней.

В обществе Лукаса Сарате было не по себе, и он сочувствовал Элене. Как бы она ни старалась, на свободе парень долго не задержится: ведь он не просто жертва — в этих драках, пусть и не по доброй воле, он убил не одного сверстника. Нельзя жить рядом с человеком, который говорит, что может перегрызть тебе горло, нельзя взять и отправить такого в обычную школу или ждать его субботним вечером с вечеринки. Нет, Лукас обречен, Элене его не спасти. Надо отговорить ее от