Мне не то, чтобы не понравилась ее улыбка… Просто пришло осознание, что не меняя выражения, она может как помочь мне возвыситься, так и подтолкнуть к пропасти. Даже, наверное, туда закинуть. Коротко обернувшись я глянул на Зоряну, но девушка догадалась и до этого — она уже поднималась.

Когда в ресторане мы остались наедине — три стюарда (откуда только взялись) также покинули помещение, «ее светлость» снова улыбнулась.

— Ты мне нравишься, — чуть приподняла бокал целительница.

— Вы мне тоже, — отсалютовал я своим безалкогольным напитком в ответ. Слово «пока» благоразумно не добавил.

Ее светлость хмыкнула и быстро проговорила что-то по-французски. Я уловил только интонацию смысла — мол молодой да ранний, но палец в рот уже не клади.

— Это может быть ошибочным впечатлением, — пожал я плечами. — Я сейчас как…

Хотел сказать «как крот на свету», но споткнулся. Слово неблагозвучное, да и сама вырисовывающаяся картинка потерянного крота несуразна. Себя уважать надо… Летучая мышь? Хм, как-то тоже не очень. Но паузу долго не держал, нашелся быстро:

— … как ночной обитатель, которого из глубокой тьмы вытащили на яркий свет солнечного дня. Мне сейчас несколько сложно ориентироваться и в связи с этим я могу произвести неверное первое впечатление.

— Из тьмы на свет, — вновь повторила свою первую улыбку целительница. — У тебя есть чувство слова. Ценю.

— Елена Владимировна, пользуясь случаем. По-родственному, — острожное произнес я.

— Да-а… — с нескрываемым интересом протянула ее светлость.

— Все произошедшее с захватом яхты связано с тем, что штабс-капитан Измайлов выполнял задачу по моей эвакуации. И именно из-за моих действий, только из-за моих действий, вернее, его отряд оказался в сложной ситуации, из которой капитан смог блестящим образом найти выход. Прошу…

Я хотел было попросить о том, чтобы весь негатив от действий Измайлова перенаправить на меня, как на основного виновника событий, но был прерван прыснувшей, а после и вовсе звонко рассмеявшейся целительницей.

— Не обращай внимания, — безуспешно сдерживая веселье, покачала головой собеседница. Но все же добавила через несколько мгновений: — Вот представь, я вернусь в Петербург, и меня…да хоть у графини Клейнмихель на приеме спросят с участием: «Ах Элен, душенька, мы уже слышали эту дикую ужасную историю! Как это произошло?»

Елена, называвшая свое имя как Helen, на французский манер, снова не выдержала и засмеялась. Но все же смогла взять себя в руки.

— …меня спросят, а я отвечу со всей серьезностью: «Как это произошло?.. Блес-стяще!»

После слов ее светлости я сам, несмотря на напряжение момента, не смог сдержать улыбку. Целительница отпила из бокала, справляясь с накатившей смешинкой и чуть погодя уже посмотрела на меня серьезным взглядом.

— Тебе четырнадцать?

— Да.

— Выпускной класс, в этом году инициация?

— Да.

— Аннет уже сосватала тебе свою Настеньку?

«Чего-чего простите?» — примерно так, не справившись с эмоциями, мимикой и взглядом спросил я. Причем, несмотря на свое крайнее удивление успел заметить в голосе целительницы явно пренебрежительное отношение к «Настеньке».

— Еще нет? — удивилась собеседница. И на несколько секунд задумалась, явно уйдя в себя.

— Раз уж ты так просишь за этого… господина Измайлова, столь бесцеремонным образом нарушившим мой покой, можешь ему помочь. Выполнишь одну мою просьбу… по-родственному.

Отвечать я не стал, просто коротко склонил голову, подтверждая, что готов выслушать «просьбу».

— В феврале в Петербурге состоится бал дебютанток. Составишь пару Ольге, моей младшенькой. Да, имей ввиду — когда ты предложишь Ольге роль кавалера, мне это демонстративно не понравится, и сей моветон послужит поводом для нешуточного скандала.

С каждым словом «родственницы» я все явственнее чувствовал опутавшие себя нити чужих интересов. Холодные плети связывали меня словно по рукам и ногам, при этом я абсолютно четко понимал — в ближайшее время я не просто не смогу порвать спеленавшую паутину, но даже и сколь-нибудь отклониться от направления, в котором меня тянут. Причем тянут совсем разные люди, и в разных направлениях. Как бы не порвали при этом в тряпки.

В то же время после слов целительницы меня отпустила хватка чудовищного напряжения — «ее светлость» так спокойно рассуждает обо мне и февральском балу, что маячившая все это время на горизонте виселица начинает понемногу подергиваться дымкой, исчезая.

— Как только представится возможность, сразу дерзну предложить мадемуазель Ольге свою кандидатуру как кавалера на бал дебютанток, — снова кивнул я.

Целительница хотела что-то ответить, но я не договорил.

— …если доживу, — обозначил я все же свое беспокойство.

Ее светлость взметнула брови, и после еще раз продемонстрировала нормальную, живую улыбку.

— Всенепременно доживешь, я в этом уверена, — ответила чуть погодя женщина.

У меня было еще много вопросов — как, например, найти младшую дочь целительницы, но видимо она решила, что я справлюсь и без ее подсказок.

— Я уже позвонила Катерине, нажаловалась на этого несносного капитана. Пойду исправлять, пока государь не приказал его расстрелять, — поднимаясь из-за стола, женщина в третий раз улыбнулась настоящей — живой, а не деловой улыбкой.

До меня не сразу дошло, что «позвонила Катерине» означает «позвонила Императрице». Хм, ну да, мы вообще сегодня со все сторон удачно приземлились — что в посольстве Ганзы на британской машине, что в аэропорту к аравийцам, что здесь с этой яхтой.

Ее светлость между тем едва отойдя от стола, обернулась.

— Я видела, как ты танцуешь. Неплохо, но… это не уровень для Ольги. Ты способный мальчик, но надеюсь не будешь против, если я пришлю тебе учителя танцев?

Категорически против — мысленно ответил я. И так под боком фон Колер, Мустафа и вынужденная домовладелица Анна свет Николаевна. Добавить к этому еще и «учителя танцев» от дамы, которая может позвонить напрямую Императрице с претензией на действия офицеров императорской армии? Спасибо, но нет.

Вот только… как бы я не был категорически против, отказаться мне никак нельзя. При этом соглашаться тоже нельзя. Загвоздка не в тесноте работающего в чужих интересов моего окружения, а в плане сохранения самостоятельности. И сейчас надо отказаться, согласившись. Только как это сделать?

— Учитель прибудет в конце декабря, и останется только на новогодние каникулы, — неожиданно уступила мне ее светлость, прерывая повисшую паузу.

Не просто неожиданно уступила, а очень неожиданно. Решила не начинать «родственное» общение, сразу попытавшись грубо меня нагнуть?

— Уроки танцев данные настоящим профессионалом мне точно не помешают, поэтому буду весьма признателен, ваша светлость, — даже поднялся я из-за стола, поблагодарив целительницу.