выходить бойцы естественнонаучного фронта, которые искали те же самые объяснения глубже в физике. В конце девятнадцатого века одним из таких волонтеров оказался немецкий химик, член-корреспондент Петербургской Академии Наук Вильгельм Оствальд (1853–1932). Он создал учение, получившее наименование Энергетизм.

Как пишет о нем «Новая философская энциклопедия»: «Успехи термодинамики, основанной на рассмотрении различных процессов превращения энергии, и осознанная уже тогда большинством ученых несовместимость старых представлений о материи с новыми научными данными, натолкнули его на мысль о том, что именно энергия, а не материя (вещество) является “единственной субстанцией мира”, к изменениям которой должны быть сведены все вообще (в том числе психические и социальные) явления».

Как вы понимаете, само появление энергетизма является приговором всему предшествующему материализму именно в силу того, что он появляется. Вдумайтесь в сам этот факт, он гласит: естественники видят, что предшественникам не удалось доказать своих утверждений, поэтому надо искать другие способы доказательства. Еще раз вдумайтесь в сказанное – оно настолько привычно, настолько часто повторяется в науке, настолько привычно звучит в научных текстах, что наука пока еще не может дать научного объяснения чему-то, что мы его принимаем.

А ведь на деле это означает простую и страшную вещь: предшественники не знали истины, предшественники шли на вере, предшественники всего лишь избрали считать, что естествознание верно, а души нет… Последователи же, изучая природу, пришли к тому, что предшественники доказывали свою веру уязвимо, так, как ее могут изобличить враги, изобличить как ложь. И надо это же самое доказывать лучше. И доказывали, тем самым, доказывая и то, что предшественники врали, и что весь предшествующий этап научной деятельности никак не был истинным. И так из поколения в поколение…

Но как же тогда и они, и их предшественники смели посягать на самое святое?! На самую суть человека?! Да еще и обрабатывая сознание людей, массами загоняя их в свою веру!..

Люди ли они?..

Сразу скажу: энергетизм тоже выглядел очень убедительным, но попадаться на это нельзя, потому что все это было очередным враньем. И это довольно быстро показали сами физики, вроде того же Макса Планка. Как только научное сообщество почувствовало, что и этот поединщик не справился, его тут же «раскритиковали», то есть, попросту, затравили свои же, как это принято в науке…

Что бы было, если бы Оствальду удалось пройти намеченным им путем дальше? Боюсь – то же самое, что и случилось со всей физикой с появлением квантовой механики – он внезапно уперся бы в наличие какой-то преграды, требующей для объяснения все утончающихся физических явлений гипотезы о каком-то качественном скачке, переносящем физику из науки о фюзисе, то есть веществе или энергии, в мир духа…

Но в этом я не разбираюсь, об этом я сужу лишь по тем намекам, что срывались время от времени с уст ведущих физиков мира. Зато я покажу, чем завершилось сведение психических и социальных явлений к энергии, как всеобщему объяснительному принципу. А завершилось оно тем же, чем и марксизм в России, завершилось оно все тем же пропущенным звеном психологии, которое становится очень разрушительным, как только естествознание пытается выйти на уровень социологии.

Итак, в 1908 году профессор Оствальд завершает разработку своего способа объяснить мир и издает его в виде небольшой книжицы с названием «Натур-философия».

В России она была издана издательством «Вестник знания» уже в 1910 году. «Вестник знания» и множество подобных изданий были русским подражанием французской «Энциклопедии» Дидро и Даламбера и так же, как она, готовили командный состав из числа интеллигентов, чтобы повести сторуких великанов гекатонхейров, то есть пролетариат, на штурм Олимпа, на революцию… Поэтому всё, что могло подтолкнуть и усилить переворот в мозгах, издавалось мгновенно и обильно.

В действительности, Натур-философия Оствальда выглядит довольно стройным и последовательным учением. Разглядеть ее слабости могли только люди, действительно знавшие физику. Но именно эта ее часть меня не интересует. Я просто перескажу ход мыслей Оствальда и задержусь лишь на его социологических выводах.

Начинает он, как и полагается естественнонаучному последователю, с признания в том, что естественнонаучные предшественники, попытавшиеся за сто лет до Оствальда свести данные научных исследований в единую картину, врали:

«Но, тогда как старая натур-философия быстро нашла свой конец в безбрежном море спекулятивных построений, от современного натур-философского движения мы имеем право ожидать более прочных результатов. И это потому, что здание современной натур-философии возвышается на широком фундаменте опытного исследования» (Оствальд, с. 3).

И что же это за широкий фундамент? Вы будете приятно удивлены – там все знакомые лица, да и круг их так узок, что можно использовать для искоренения безграмотности среди самых тупых слоев населения, готовящегося к жизни в новом естественнонаучном рае.

«Закон сохранения энергии для явлений неорганической природы, закон эволюции— для органического мира, вот орудия научной мысли, с помощью которых она, методически обрабатывая материал научного опыта, в состоянии не только систематизировать знания, какими мы располагаем теперь, но и проложить путь дальнейшим открытиям» (Там же).

Обрабатываемый материал научного опыта – это, наверное, наши с вами мозги, то есть самый что ни на есть предмет социологии.

А далее Оствальд ставит себе задачу «привести все научное знание в систему» с точки зрения этих двух общих принципов. Попросту говоря, он пытается вывести все, что есть в мире, из закона сохранения энергии путем эволюции усложняющейся энергии же. Зачем?

Цель проста:

«Естествознание и натур-философия – эти две силы не исключают, а дополняют друг друга, подобно двум путям, ведущим к одной и той же цели. А эта цель – подчинение природы человеку» (Там же, с. 4).

Врет!

Цель, конечно, подчинение. Но не природы, хотя с природой естественники обращаются жестоко. Цель – подчинение человека. И доказательством этого будет завершение всей натур-философии, которая почему-то приведет Оствальда к социологическим размышлениям о том, как надо менять людей. Раз к этому приходит вся Натур-философия, значит, это либо и есть ее цель, либо же эта наука совершенно неуправляема и сама выносит создателя туда, где он утонет. Но вначале все выглядит очень управляемым и последовательным, хотя и несколько повторяющим позитивную науку Конта.

«Если, например, учение об электричестве, как часть физики, должно установить взаимную зависимость всех электрических явлений, а также их общее отношение к другим явлениям, о которых трактуют прочие отделы физики, то задачи натур философии гораздо шире. Ее интересует вопрос о взаимных отношениях не только всех физических явлений: она стремится охватить своими обобщениями также явления химические, биологические, астрономические – короче говоря, всю совокупность нашего знания.

Иными словами, натур-философия есть учение о