– Научитесь. Начните с приправ, с петрушкой трудно напортачить.

– Для меня нет ничего невозможного, учитывая мои познания в садоводстве. Но Мэддокс вроде бы в этом разбирается.

Они поболтали о работе Энджи, о том, чтобы превратить яхту в офис, о Джинни, Джеке-О и Хольгерсене – и о том, как у Клэр складываются отношения с Джилли Монеган.

– Интересная личность, – сказала Клэр. – Жесткая. Но мне она нравится.

– И мне, – согласилась Энджи. – Сильная, волевая женщина. Я рада, что вы встретились, Клэр.

Девушка кивнула.

– Я тоже. А что будет с Иден Харт?

– Предъявили обвинение в попытке убийства. Ей на тот момент было четырнадцать, но прокурор будет просить приговора как для взрослой, учитывая серьезность совершенного преступления.

– А что-нибудь выяснилось о том, как утонули ее младший брат и бывшая жена ее мужа?

– Расследование ведется, но пока никаких улик, насколько мне известно. Может, в итоге и не удастся вменить ей эти смерти.

– А вдруг она признается? Пойдет на сделку в обмен на меньший срок?

Энджи покачала головой и кинула в рот остаток тако. Прожевав, она вытерла рот бумажной салфеткой.

– Сейчас молчание – единственное оружие Иден Харт, ее способ как-то контролировать ситуацию. Но мой опыт подсказывает, что рано или поздно она заговорит, особенно когда посидит несколько лет. У нее патологическая потребность быть в центре внимания, и до меня стороной донеслось, что она уже ищет выход на Рейнольда Грабловски.

– Это автор книг по реальным событиям? Психиатр, написавший о вас книгу?

Энджи кивнула.

– Не удивлюсь, если доктор Харт ревнует меня к моей книжной славе – это в ее характере. Думаю, мы еще не раз услышим об Иден Харт.

Доев ланч, Клэр, Эхо и Энджи вернулись на берег к парковке, где Клэр оставила машину. Девушка посадила щенка в переноску, поставила на заднее сиденье и повернулась к Энджи.

– Я хочу попрощаться, не знаю на сколько.

– Когда уезжаете?

– В Смитерс – завтра.

– Но на свадьбу вы приедете?

– Обязательно. Ни за что не пропущу, и Джилли тоже. – Клэр порывисто обняла Энджи. Паллорино напряглась, едва удержавшись от удара коленом – автоматическая реакция на неожиданный физический контакт, но усилием воли заставила себя расслабиться и в свою очередь обняла Клэр.

Отстранившись, девушка поглядела Энджи в глаза и сказала:

– Спасибо вам… за все.

У Паллорино защипало глаза, и она молча кивнула. От этих слов ее работа вдруг показалась оправданной и нужной. Значит, она сделала правильный выбор, нашла свою дорогу, стала тем, кем судьба предназначала ей стать.

Эхо станет новой главой для Клэр. А работа Энджи – новая глава для нее.

Суббота, 27 апреля

Тяжелые двери собора распахнулись, открыв взорам гостей ослепительную невесту в свадебном платье, которую вел к алтарю сияющий отец. Джеймс Паллорино не мог сдержать широкой гордой улыбки, и Энджи чувствовала, что он слегка дрожит от волнения. Или это трясет ее самое?

На хорах зазвучал старинный церковный гимн, наполняя собор. Весеннее солнце лилось через высокие витражные окна, окрашивая гостей, сидевших на полированных деревянных скамьях, нежнейшей радугой оттенков. У алтаря, рядом с отцом Саймоном в белой рясе, стоял Мэддокс в парадной полицейской форме.

При виде ее мужчины при полном параде у Энджи занялось дыхание.

– Смелее, – шепнул ей отец.

Энджи ступила на ковровую дорожку. Они шли вперед, а мелодия звучала все громче, взлетая к куполу и отражаясь от старинных каменных стен. Музыку для церемонии выбирала Джинни, и она же решилась спеть соло на идиоглоссии – «тайном» языке, изобретаемом и используемом, как правило, близнецами. У Энджи и ее сестренки Милы в детстве тоже был свой особый, понятный только им язык.

– Звучит, кстати, красиво, духовно, лирично и романтично, – утверждала Джинни. – Напоминает древнюю латынь. Это будет дань памяти Милы, твоей второй половинки, Энджи, чтобы и твоя близняшка могла побыть с тобой в этот день.

И сейчас Энджи действительно ощущала присутствие Милы в соборе – маленькой призрачной девочки в розовом платьице, которая преследовала ее, пробившись через блокированные воспоминания о страшном детстве, пока Энджи не выяснила правду, не нашла останки сестры и не похоронила ее вместе с их юной матерью. Недавно и у Джинни Монеган и Клэр Толлет появилась возможность распорядиться как подобает останками Жасмин Гулати.

Рядом с Мэддоксом и отцом Саймоном стоял шафер Кьель Хольгерсен, державший красный поводок. А на поводке был трехлапый Джек-О в красном в белый горошек галстуке-бабочке.

При виде этой компании у Энджи подогнулись ноги, а сердце расширилось до предела. Она могла задержать вооруженного бандита, умела обезвредить преступника с ножом, знала, как отвесить мощный удар ногой, все это было понятно и привычно, но такое?! Энджи не знала, как к этому относиться. Не будучи уверена, что дойдет до алтаря и не расклеится, она ухватилась за локоть отца, и Джозеф Паллорино тихо сказал:

– Ничего, дочка, справимся.

Справимся…

Она глубоко вздохнула, медленно продвигаясь вперед, шажок за шажочком, ступая в такт музыке.

Джинни вышла вперед из первого ряда хора – переливающееся золотистое платье ей очень шло – и запела. Ее голос звучал мощным крещендо, летя к стропилам старинного собора, наполняя его таинственными словами необыкновенного языка. Казалось, это ангел обращается к небесам во имя всего, что есть любовь. У Энджи выступили слезы. Идя по проходу, она видела, что и многочисленные гости тоже украдкой вытирают глаза.

Паллорино поразилась, сколько же пришло людей. Бывшие коллеги из управления полиции Виктории заняли несколько скамей и гордо стояли сейчас плотными рядами в безукоризненно отглаженной черной парадной форме. Рядом с ними Энджи увидела Барб О’Хейган, ради такого события надевшую платье. Вместе с Барб пришел городской коронер Чарли Альфонс в своем лучшем костюме и галстуке. По другую сторону прохода выделялся корпулентный Джок Брикстон, маленький Дэниел Маянг и сотрудники «Прибрежных расследований». Теперь Энджи была одной из них.

Медленно, шаг за шагом, Энджи приближалась к мужчине, которого любила. Мужчине, который научил ее не бояться, доверять, полюбить саму себя. Она шла под взглядами всех этих людей, ставших ей почти родными, помогавших ей в прошлом году, когда она отважилась окунуться в свое небезоблачное прошлое и научилась без страха смотреть в будущее.

Бывший преподаватель Энджи, доктор психологии Алекс Страусс, тоже был на венчании, как и мать убитой Грейси Драммонд.

На второй скамье от алтаря, поддерживаемая Клэр Толлет с одной стороны и Гудрун Реймер с другой, сидела прабабушка Клэр, судья Джилли Монеган. Клэр делала успехи на новом поприще, и Энджи уже не сомневалась, что у нее все сложится хорошо. Она не пропадет, потому что помогает другим.