Но разлом был мертв. Никаких признаков термальной энергии.

– Давай вдоль разлома, – велел Линдсей. – Поищем горячие места.

Слишком долго он прожил, чтобы быть нетерпеливым – даже в такой момент.

– Включить основные двигатели? – спросил Пилот.

– И вскипятить воду на мили вокруг. Мы – глубоко, Пилот. Эта вода тверда, как сталь.

– Да? – Пилот издал похрюкивающий электронный шум. – Ну ладно. Пусть лучше совсем без звезд; чем звезды в тумане.

Несколько часов следовали они вдоль разлома, но поздних выходов лавы найти не смогли. Вера уснула, да и Линдсей вздремнул ненадолго. Пилот, спавший довольно редко, только по ритуальным обязанностям, разбудил их:

– Горячее место.

Инфракрасная картинка показывала – в глубине этого обрыва действительно есть тепло. Обрыв был очень странным: длинная наклонная совершенно гладкая плоскость, резко вздымающаяся из корявого, приукрытого илом дна. Угловатое подножие обрыва, странным образом деформированное, покоилось на куполоподобном выходе лавы.

– Посылай зонд, – скомандовал Линдсей.

Вера достала из-под сиденья пульт управления и надела видеоочки. Робот, включив фары, устремился к аномальному обрыву. Линдсей переключил видеопанель на его оптику.

Обрыв оказался… крашеным. На нем просматривались белые полосы – длинные, шелушащиеся тире, наподобие разделительной линии.

– Здесь было крушение, – сказал он. – Он сделан человеком.

– Не может быть, – возразила Вера. – Он – с самые большие из космических кораблей. Там могут поместиться тысячи человек.

Но тут же она увидела, что не права. К гладкой, похожей на обрыв палубе громадного корабля была принайтована некая машина. Коррозия столетиями трудилась над ней, однако крылатый силуэт не вызывал сомнений.

– Летательная машина, – сказал Пилот. – Вон двигатели. Это было что-то вроде водного космопорта. Хотя, скорее, воздухопорта…

– Рыба! – воскликнул Линдсей. – Вера, быстрей!

Робот помчался за глубоководным созданием. Длиннохвостая, с тупой головой рыба в локоть длиной стрелой понеслась к укрытию вдоль широкой палубы авианосца и скрылась в ломаной трещине, пересекавшей остатки многоэтажной рубки управления. Робот остановился.

– Подожди-ка, – заговорила Вера. – Если это – корабль, то откуда тепло?

Пилот осмотрел приборы.

– Тепло радиоактивное, – сказал он. – Это что, что-нибудь необычное?

– Ядерная энергия… – сказал Линдсей. – Должно быть, он затонул с ядерным реактором на борту.

Уважение к приличиям воспретило ему предполагать вслух наличие на борту ядерного оружия.

– Приборы показывают растворенную органику, – сказала Вера. – Возле реактора кишат рыбы – тянутся к теплу. – Она рванула руками робота древнюю обшивку. Коррелированный металл подался легко; посыпалась ржавчина. – Сходить за рыбой?

– Нет, – ответил Линдсей. – Мне нужны нетронутые образцы ранней жизни.

Вера вернула робота в отсек. Они отправились дальше.

Время шло. Пейзаж медленно уходил назад. Когда-то такая медлительность повергла бы его в ужас… Линдсей снова вспомнил Царицын Кластер. Порой его тревожило, что отчаяние и страдания там так мало для него значат. ЦК умирал, вся элегантность его раскисла, обратившись в грязь; тонкое, сложнонастроенное равновесие нарушилось, разлетелось на куски, брызнувшие по всей Схизматрице, словно семена. Будет ли злом с его стороны – соглашаться на смерть цветка ради семян?

Конечно, нет. Человеческая жизнь больше ничего не значила для него. И желал он только оставить след своей воли, донести ее свет сквозь зоны до едва пробуждающегося мира и оживить его бесповоротно. А после… пусть идет как идет.

– Вот оно, – сказал Пилот.

Место, наконец, было найдено. Корабль опустился на дно.

* * *

Вокруг повсюду произрастала жизнь – целые джунгли, полностью пренебрегшие солнцем. В лучах прожекторов робота крутые шероховатые стены долины сверкали ярчайшим цветным одеянием: алым, мелово-белым, золотисто-охряным, обсидиановым. Трубчатые черви – выше человеческого роста – колыхались на склонах, точно бамбуковые рощи. Скалы были усеяны моллюсками, разевавшими белые раковины, демонстрируя кроваво-красную плоть. Пульсировали багряные губки; глубоководные кораллы распустили густые ветви, украшенные драгоценными камнями полипов.

Живая вода поднималась из глубин долины. Расщелина, покрытая окислами металлов, испускала горячие серные облака. Дно морское кипело. Бурлящие пузыри пара мерцали сквозь бактериальную дымку. На бактериях держалось все. Именно они – первое, основное звено пищевой цепи. Они путем хемосинтеза извлекли энергию из самой серы, презрев солнце ради произрастания в тепле Земли.

Да, в черной, горячей тьме долины жизнь била ключом. Сам камень казался живым – гирлянды пористых глыб, занесенные илом трещины, змеящиеся черно-красные языки застывшей лавы, зеленоватые, фаллически вздымающиеся столбы изверженных минералов. Мертвенно-бледные крабы с лапами в человеческую руку длиной беззаботно пересекали склоны. Угольно-черная глубоководная рыба, разжиревшая от щедрот природы, неспешно плыла сквозь чащу трубчатых червей. Ярко-желтые медузы, словно срезанные цветы, колыхались в водоворотах бактериального бульона.

– Все, – выдохнул Линдсей. – Все берем!

Вера сбросила очки. Глаза ее застилали слезы. Она дрожала, обвиснув на ремнях кресла.

– Ничего не вижу, – хрипло сказала она, протягивая Линдсею пульт. – Пожалуйста… Это – твое право.

Утвердив очки на носу, Линдсей погрузил пальцы в щели пульта – и разом оказался посреди всего этого морского великолепия. Сканеры робота поворачивались из стороны в сторону, повторяя движение головы. Вытянув вперед манипуляторы и выпустив геноотборные иглы, он двинулся к ближайшей колонии трубчатых червей. Над шеренгами белых, толщиной в запястье стволов листва их колебалась на развевающихся ветвях – перистых, красных, по-женски элегантных. И им вода дарила жизнь. Белые стебли их были облеплены панцирными – маленькими крабиками, усоногими раками, бахромчатыми зелеными и голубыми червями, а вокруг пастельно светились медузы…

Из джунглей, плавно огибая стволы, появился хищник – черная как смоль глубоководная рыба в ногу длиной, плоская, словно угорь. По бокам ее тянулись полосы фосфоресцирующих пятен. Привлеченная светом, она бесстрастно приблизилась к роботу. Бледно мерцала усеянная зубами пасть, позади головы с огромными выпуклыми глазами мерно пульсировали жабры.

– Вот ты, – обратился к ней Линдсей, – тебя вконец достали, вынудили отступить в бесплодные глубины – и смотри, что ты нашла. Роскошную экосистему. Добро пожаловать в Рай, бродяга.

С этими словами он протянул к рыбе манипулятор. Из него выскочила длинная игла и, коснувшись рыбы, спряталась. Рыба, внезапно вспыхнув золотым и зеленым, сверкнула – и исчезла.