завет: так жить нельзя. Белинский и Гоголь спорят до сих пор: необходимо переустройство общества на демократических принципах, говорит один. Если не изменить человека, то и общество не изменится, возражает другой: "Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть сколько-нибудь не будет жить жизнью небесного гражданина, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство". Изменить человека, по Гоголю, может только вера в добро, в Христа. В сожженном и ненаписанном томах "Мертвых душ" Гоголь хотел открыть России ее спасение: на примере Чичикова он собирался показать преображение русского человека, и путь этот вел через очистительное страдание на сибирской каторге к обретению Христа. Этот ненаписанный третий том потом всю жизнь дописывал за Гоголя Достоевский. Результат мы знаем. Гоголевская Русь-тройка мчалась в прекрасную Россию будущего, а примчалась в чудовищный, кровавый русский двадцатый век. И теперь мчится дальше, в очередную катастрофу. В споре Белинского и Гоголя оба проиграли. Русские любят жизнь, но не получается.

  Михаил Шишкин: "С писателя спрос особый. И за молчание – тоже"

June 21, 2024 04:22

Михаил Шишкин: "С писателя спрос особый. И за молчание – тоже"

Я боюсь, что в России не осталось ни одной, даже самой прекрасной идеи, которая не была бы оклеветана и изнасилована, которая не превратились бы в России во зло. Конечно, не только в России. Но призрак коммунизма убил больше людей по всему миру, чем религиозные конфликты. Какие замечательные слова приходили в Россию с Запада, но при переводе заражались какой-то особой гнилью и начинали означать что-то совсем другое. В начале ГУЛАГа были красивые слова об освобождении человечества, о светлом социалистическом будущем, о братстве всех людей всех стран. В начале путинской диктатуры были красивые слова о демократии, о правовом государстве. Идеи каждый раз имеют разные названия, но красивые слова снова и снова становятся источником насилия, войн, убийств. Похоже, мои соотечественники особенно подвержены этой болезни. Но на самом деле жизнь в России приучает не верить словам. Никаким. Вспомните, что самые замечательные слова: "демократия", "конституция", "свободные выборы" и т. д. и т. п. – уже были в СССР. Кто читал "Сталинскую конституцию" 1936 года? Почитайте главу, где гарантировались свободы и права советских людей! Я хочу в такую страну! Только в реальности эти слова были синонимами таких слов, как "пайка", "вохра", "доходяга", "ссучиться". Красивые "демократические" слова уже один раз обманули советский народ, строителя коммунизма. В 90-е вся эта риторика обманула население России еще раз. Русская пирамида с царем наверху – прочная конструкция. Она держится не словами, а на личной преданности каждого своему надсмотрщику, который предан своему надсмотрщику и так далее до самого верха. Слова в этой системе власти не играют вообще никакой роли. Россия держится не на словах и не на писаных законах, которые все нарушают, потому что это ненастоящие законы, а на одном неписаном законе силы, и этот невидимый закон все видят и стараются ему следовать, а кто его нарушает, плохо заканчивает. Все слова в России давно изнасилованы самым непотребным образом и означают что угодно, кроме того, что они должны означать. В моем детстве одной из любимых книжек была сказка Джанни Родари "Джельсомино в стране лжецов". Там, кто не читал, пираты захватили страну и заставили всех врать, вместо "хлеб" говорить "чернила" и так далее. Родители тоже эту книгу любили – слова были те же, но взрослые читали в них совсем другое. Мы жили в СССР, теперь страна называется Российская Федерация, но пираты – все те же. Паскалеву "богоподобную" пустоту в России начальство разрешает населению заполнять только смертью за царя и отечество. Для того, чтобы взять изолгавшиеся, дохлые слова и сказать что-то живое, настоящее, и нужна литература.

  Михаил Шишкин: "С писателя спрос особый. И за молчание – тоже"

June 21, 2024 04:22

Михаил Шишкин: "С писателя спрос особый. И за молчание – тоже"

Моему народу предстоит еще долгий путь к демократии, тем более что мы ходим кругами. В закупоренной стране развитие культуры, гуманитарных идей замораживается. Холопская покорность не способствует научным и техническим достижениям. Ведь не ради культуры Петр прорубал свое окно в Европу – ему нужны были западные военные технологии для войны с тем же Западом. Но технологии не живут отдельно от людей. Вот и хлынули из-за кордона все эти гастарбайтеры из европейского просвещенного XVIII века и прихватили с собой слова и идеи – свои liberté, égalité, fraternité. Так в России появились "русские европейцы", которые объявили войну патриархальному монгольскому режиму. Для большинства населения мы, "русские европейцы", – подлые изменники, которых только СМЕРШ исправит. Дважды в этом противостоянии мы побеждали. В феврале 1917 года была объявлена парламентская республика, но ее тотчас же смела другая Россия. Русская история использовала марксистов "втемную", чтобы восстановить с их помощью привычный поколениям порядок. Сталин всех марксистов расстрелял и восстановил ордынскую пирамиду власти, закрыв страну, как банку с консервами. Крышку с закупоренной страны приоткрыл уже при нас Горбачев, и в 1990-е история повторилась. Свежий воздух фатален для режима. Но попытка построить демократию в России опять обернулась для широкого населения отсутствием порядка и крепкой власти, "дерьмократией". Недавно я посмотрел интервью, которое немецкое телевидение снимало на улицах Москвы в августе 1991 года, когда путч только что провалился, и я там увидел себя в толпе "победителей" – юного, тридцатилетнего, с черными волосами. Я сказал тогда в камеру: "Я счастлив, что мой сын Миша, ему три года, будет жить в свободной демократической стране". Так и получилось в конце концов, Миша вырос, но живет он теперь в Германии. Оптимист скажет: в 1917 году свобода продлилась несколько месяцев, в 1990-е – несколько лет, и когда-нибудь, через поколение или через десять поколений, но обязательно, страну "раскупорят" в очередной раз, и тогда попытка построить правовое