— Хорошо. С чего начать?

— С начала. — Горохов кивнул оператору. — Давай, Костя.

— Уже снимаем.

Умар не спускал глаз со здания редакции. Он понял маневр с такси, но еще не знал, насколько этот маневр опасен.

Из машины он выходить не стал, а воспользовался мобильным телефоном. Набрав номер, Умар ждал.

Трубку снял Эдуард.

— Эдди, слушай внимательно. Срочно покидайте квартиру. Без вопросов. Такси не берите. Пользуйтесь обычным транспортом. Езжайте на площадь Героев в центральный парк, там есть аллея фонтанов. Будете ждать меня до тех пор, пока я не появлюсь. Это может случиться не скоро. Григория взяли. Он может расколоться. Я проверю варианты отхода и приеду. Все. Конец связи.

4

Журналисты сдержали свое слово. После полуторачасового допроса Чайку-младшего отпустили на все четыре стороны, заставив поставить подписи на каждом листочке стенограммы и заявлении с чистосердечным признанием.

Видеопленку размножили, а оригинал отправили с бумагами в Санкт-Петербург со специальным курьером. Горохов предупредил Григория, что через сутки он продолжит преследование и, пока не возьмет «интервью» у Вики и его отца, не успокоится. Он посоветовал Григорию уговорить родственников на встречу с ним по-хорошему, и тогда они оставят их в покое.

— Правосудие, истина — наше дело. Мера наказания — компетенция суда, — сказал Горохов на прощание.

Григорий вышел на улицу чужого города и побрел куда глаза глядят. Он ничего не понимал. Инстинкт самосохранения — это все, что еще оставалось в нем. Оборачиваясь через каждые три шага, он ждал, когда его нагонят и арестуют. Но никто за ним не гнался. Пешеходы не обращали на затравленного парня никакого внимания. Каждый был занят собственными заботами.

Так он прошел несколько кварталов, не переставая озираться по сторонам. Когда возле него завизжали тормоза машины, он едва не потерял сознание от страха.

Увидев лицо Умара, Чайка воспрял духом.

— Живо в машину! — крикнул телохранитель.

Долго уговаривать не приходилось. В долю секунды

Чайка запрыгнул в салон, и «Москвич» рванул вперед, оставляя за собой черные клубы дыма.

— Как ты здесь оказался, Умар?

— А ты недоволен? Твоя жена о тебе позаботилась, и правильно сделала. Почему они тебя выпустили?

— Меня захватили репортеры. Они снимали меня на пленку. Их интересует только угон самолета. ФСБ захватила пассажиров в заложники, хочет скрыть скандал. А газеты выступают с разоблачениями. Короче говоря, нам ничего не грозит с их стороны, им просто нужны свидетели, и все.

— Но не только ты. Теперь они захотят встретиться с Викой и твоим отцом. Так?

— Так, — кивнул Григорий. — Мне только одно непонятно — как они нас вычислили? Ведут они себя слишком самоуверенно. Ими командует Дмитрий Горохов из «Петербургского колокола». Завтра утром выйдет статья в «Новосибирских известиях». Нам надо уносить ноги, пока следствие не узнало подробностей.

— Мы так и сделаем. Но сначала проверим, как укреплены позиции в городе и есть ли лазейки. На поезд садиться нельзя.

— Но в инструкции сказано…

— Мы сядем на поезд, но только не в Новосибирске, а дальше. Возможно, в Красноярске.

— А как мы туда попадем?

— Еще не знаю. Сейчас сделаем попытку выехать из города. Я достал фальшивое удостоверение ФСБ. Это должно сработать. Надень свои очки и кепку. Остальное буду делать я. И не раскрывай рта. Молчи. Ничего умного ты все равно сказать не сможешь.

Чайка обиделся и замолчал. Он не стал спорить, понимая, что теперь у него рыльце в пушку и его гонор и претензии в учет не принимаются.

Машина выскочила на Мысхатское шоссе и неслась на юг, к выезду из города.

После долгой паузы Григорий сказал:

— Они знают наш адрес.

— Не имеет значения, там уже никого нет. Хуже другое: нас преследует черная «Волга». Они идут на той же скорости.

— Погоня?

— Нет. Тогда бы они нас обошли, но они соблюдают расстояние.

— Что делать?

— Я уже сказал. Молчи. Ты и так сегодня слишком много разевал рот. Пора заткнуться.

Кордон на дороге стоял за Мысхатово. Четыре милицейские машины и человек десять милиционеров в бронежилетах. Останавливали весь транспорт без исключения.

Машину Умара тоже остановили, но выходить он не стал.

К дверце водителя подошли лейтенант и еще один офицер.

— Документы, пожалуйста.

Умар достал красное удостоверение из кармана и протянул лейтенанту.

— Мы на задание, лейтенант. Можно побыстрей?

Тот внимательно изучил документ и, вернув его, добавил:

— Все понятно, но багажник вам придется открыть.

Умар вышел из машины и показал содержимое багажника. Лейтенант козырнул и отправился к следующей машине.

Умар сел на место, и они тронулись дальше.

— Нам тут не выехать, — дрожащим голосом пробормотал Гриша.

— Посмотрим, что делается дальше.

— А может быть, вернемся?

— Я должен знать состояние дорог. Что делается здесь, то же происходит и на других магистралях.

Он смотрел в зеркало заднего обзора и видел, как их преследует та же «Волга».

Умар прибавил скорость. Трасса пролегала через лесистую местность. По обеим сторонам стеной стоял сосновый бор. Редко встречались указатели на боковых проселочных дорогах. Одни вели на птицефермы, другие к фермерским хозяйствам, третьи к деревням.

— Все боковые ветки ведут к тупикам. Объехать трассу не удастся, а по тайге мы далеко не уйдем.

Умар глянул в зеркало заднего обзора.

— «Волга» набирает скорость. Выяснения отношений нам не избежать. Будешь делать все, что я тебе скажу. И не трясись ты, как пружина от старого матраца.

Впереди показался указатель перед поворотом на проселочную дорогу. Надпись гласила: «Конный завод — 3 км».

Умар достал из кармана пистолет с глушителем и сунул его за пояс брюк, оставив куртку расстегнутой. В десяти метрах от поворота он затормозил.

«Волга» не стала обгонять их машину, а остановилась в нескольких метрах позади.

Из нее вышли четверо мужчин крепкого телосложения. Впереди шел коренастый мужичок в темных очках, в надвинутой на уши вязаной шапке.

Умар открыл дверцу и встал на землю, положив локоть на крышу машины.

Четверо строгих типов с решительными физиономиями остановились в пяти шагах от «Москвича».

— Мы потеряли к вам доверие, подполковник, — строго сказал тип в очках. — Вы, очевидно, решили, что можете играть в одиночку, забыв о своих обязательствах перед руководством.