— Мне жаль, — произнесла она.

— Да забей, — сказал я. — Я обещаю тебе, что в будущем, когда выправим ситуацию, буду уделять тебе гораздо больше времени.

— М-м-м, мне нравится, когда ты так говоришь… — лукавым тоном ответила Карина. — Буду надеяться.

— Я тоже буду надеяться, что не облажаюсь и всё наладится, — вздохнул я. — Всё, мне пора.

Завожу машину и еду к генеральному штабу.

Сворачиваю на площадь Независимости и вижу идущего по тротуару Бобби Котика.

— Эй, Бобби! — опустил я дверное окно. — Куда идёшь?

— В штаб, повелитель, — ответил он.

— Залезай — я тоже туда, — сказал я ему. — Сейчас припаркуюсь.

Бобби дождался, пока я припаркуюсь и сел на переднее пассажирское сидение.

— Благодарю, повелитель, — произнёс он.

— А где твои колёса? — спросил я.

— Машина сейчас в Душанбе, — ответил Котик.

— А что случилось? — заинтересовался я.

— Ну, там… — Котик замялся. — Она там по моим личным надобностям, не связанным с работой.

— Бабу завёл, да? — усмехнулся я.

Котик отвёл взгляд.

— Да чего стыдиться-то? — спросил я его. — Главное, чтобы не мужика.

— Нам не запрещено вступать в отношения с живыми? — вдруг повернулся Котик.

— Стал бы я такое запрещать? — усмехнулся я. — Любишь потыкать в тёплое — милости просим. Это свободная страна! Сам так делаю и всем советую, ха-ха… Мы приехали.

Паркую машину у здания генштаба.

Конференц-зал на третьем этаже, он покрыт мраком, хоть в нём и присутствует сейчас не менее пятидесяти человек. Немёртвым всё равно на отсутствие света, как и мне.

Включается проектор и транслирует на белую доску рабочий стол ноутбука.

— Генерал-полковник, начинайте брифинг, — приказал я.

Леви дал знак адъютанту и тот запустил презентацию.

— Сегодня мы будем подводить промежуточные итоги боевых учений, — заговорил главнокомандующий СВ ПА. — На экране вы видите сводки по общим потерям среди личного состава Праведной Армии. Всего за всё время погибло девять тысяч триста двенадцать солдат. Все они погибли в боевых условиях, по боевым причинам. Восемьсот семьдесят два солдата погибло в результате дружественного огня, причём тринадцать из них сами вызвали артиллерийский обстрел в свой квадрат.

Леви нажал на пульт и следующий слайд показал нам участок пустыни, на котором развернулось танковое сражение. Сгоревшие танки и БМП противоборствующих сторон стояли в боевых порядках, в которых их и настигла гибель. Множество воронок свидетельствовало об интенсивном артиллерийском обмене.

— Это последствия встречного боя, случившегося в ходе противостояния отряда «Ред Шторм» с «Розовым-3», использующим тактику и вооружение КМП США — потери «Ред Шторма» составили восемьсот тринадцать солдат безвозвратными, — сообщил генерал-полковник и переключил слайд. — А вот здесь последствия штурма укреплённой береговой линии, занимаемой отрядом «Максис», осуществлённого «Красным-9».

Каменистый берег, на первый взгляд, выглядел как обычно, но это только если не всматриваться в детали. А если всмотреться, то видно подбитую технику, замаскированную под местность, а также ДОТы (1) и ДЗОТы, (2) разбитые точными попаданиями ракет и бомб.

— В ходе отражения этой высадки отряд «Максис» потерял безвозвратными тысячу двести шестьдесят семь солдат, — продолжил Леви. — Это крупнейшие потери, вызванные тем, что рандомизатор ставил очень невыгодные условия.

— Но такие условия могли состояться в реальности? — поинтересовался я.

— Да, повелитель, могли, — согласился Леви. — Но потери слишком велики, а ценность извлечённых уроков сомнительна. Мы знаем, что наши солдаты не отступят, не сдадутся в плен, но будут сражаться до конца. Битва «Максиса» с «Красным-9» не дала нам почти никаких ценных сведений — мы уже получали такие уроки в предыдущих битвах. Уилл Райт показал себя компетентным командиром и выжал из этих невыгодных условий доступный максимум — «Красный-9» потерял шесть тысяч девяносто четыре боевые платформы.

Соотношение 1267 к 6094 — это внушительно. Теперь я могу утверждать, что мои ребята — это настоящие военные, знающие свою технику, знающие свою тактику и умеющие их применять. «Красный-9», прозванный среди немёртвых «Железным кровососом», за бесчеловечную и изощрённую тактику, считается лучшим командиром Захара, поэтому подобная победа Райта — это выдающееся достижение.

— К чему ты ведёшь? — спросил я.

— Я веду к тому, что учения с такими переменными нерациональны, — ответил Леви. — Необходимо внести корректировки в рандомизатор, чтобы подобного больше не повторялось.

— Не могу согласиться, — покачал я головой. — На войне бывает по-всякому. Насколько я знаю, «Красный-9» оказался в ещё более невыгодных условиях, чем «Максис», поэтому всё было по-честному. Рандомизатор продолжит работать в прежнем режиме.

Естественно стремление Леви сократить потери, но он просто ещё не видел объёма собранных Захаром данных. Искусственный интеллект сообщал мне, что недооценил всю полезность подобных имитаций и готов расширять их многократно.

Вся фишка в том, что командиры Захара не могут полноценно предсказать каждое действие моих командиров, не могут предвидеть иррациональные действия, свойственные разумным, поэтому тщательно выверенные алгоритмы в каждом бою встречаются с уникальными вызовами, что генерирует невероятных размеров массивы новых корректировок, совершенствующих эти алгоритмы.

Да, Захар выигрывает от этого больше, чем мы, но он честно делится тактическими наработками, поэтому мы тоже получаем ценные метаданные, которые нам остаётся только просто усвоить и интегрировать в актуальные тактические методики.

Мы создали непрерывную битву десятков военных доктрин, сталкивающихся друг с другом и создающих в ходе этого новые доктрины.

— Обратись сегодня к Захару, — приказал я Леви. — Скажи, что я дал тебе разрешение на ознакомление с накопленными данными. Попроси его поделиться с тобой процессом накопления и обработки данных по учениям — все твои вопросы отпадут сами собой и ты поймёшь, почему я не буду ничего менять.

Рандомизатор у нас тоже создан не на ровном месте — он есть продукт длительного и интенсивного анализа, приведшего к выработке