— В твоих книгах? Даже теперь? — Хебел откинулся назад, попыхивая трубкой. — А там есть о Лощинах?

Юноша покачал головой и взглянул на свою спутницу, но та лишь пожала плечами. Кефело же резко подался вперед, глаза его сузились.

— Ты хочешь сказать, что Оберег — это где-то в Лощинах?

Голос скитальца дрожал, это не ускользнуло от Хебела. Кефело был явно напуган.

Хебел хмыкнул:

— Именно в Лощинах. Ты все еще рвешься в Оберег, Кефело?

Юноша подался вперед:

— И где эти Лощины?

— На юге. День ходьбы, — коротко ответил старик. Самое время прекратить этот дурацкий разговор. — Они темные и глубокие, эльфин. Просто черная яма: все, что туда попадает, теряется навсегда. Это смерть, эльфин. Еще никто не вернулся оттуда. Живущие там следят за этим.

Юноша покачал головой:

— Я не понимаю тебя.

Эретрия что-то пробормотала себе под нос и быстро взглянула на юношу. Она поняла. Хебел понизил голос до шепота:

— Сестры-ведьмы, эльфин. Мораг и Малленрох. Они живут там со своими слугами — существами, созданными их колдовской силой. Лощины принадлежат им, и никому больше.

— А Оберег? — настаивал юноша. — Ты говорил о какой-то горе…

— Острие Земли — одинокая вершина. Она поднимается над Лощинами, как рука, тянущаяся из могилы. Там, в этой горе, — Оберег. — Старик помедлил, пожимая плечами. — По крайней мере когда-то был там. Сам я не был в Лощинах уже много лет. — Он покачал головой. — Теперь туда никто не ходит.

Юноша медленно кивнул:

— Расскажи мне об этих ведьмах. — Хебел прищурился:

— Мораг и Малленрох — последние. Когда-то их было много, ведьм, но теперь остались только они. Одни говорят, что их создал Чародей-Владыка. Другие — что они жили здесь задолго до его прихода, их сила равна силе друидов. — Он развел руками. — Правду знают только они сами — можете спросить у них, если хотите. Мне совершенно все равно, если еще один эльф сгинет в этом гиблом месте. Да. — Он резко рассмеялся и даже закашлялся. Отхлебнув глоток-другой эля, Хебел наклонился вперед, стараясь заглянуть в глаза юноше. — Они сестры — Мораг и Малленрох. Сестры по крови. Но между ними великая ненависть. Давным-давно эта ненависть родилась из-за обиды, действительной или воображаемой — не мне это знать. Никто не знает. Там, в Лощинах, они и воюют между собой. Мораг хозяйничает на востоке, Малленрох — на западе, каждая стремится уничтожить другую, каждая стремится заполучить себе землю и силу своей сестры. Острие Земли стоит в самом центре Лощин, как раз на границе владений сестер, там — Оберег.

— А ты сам его видел?

— Я? Нет, только не я. Лощины принадлежат сестрам, мне же вполне достаточно долины. — Хебел прикрыл глаза, вспоминая. — Однажды я охотился у края Лощин. Очень давно, я даже точно не помню когда. Тогда я еще хотел облазить весь этот край, ведь он стал моим домом. Рассказы других — это только рассказы, мне же надо было увидеть все своими глазами. Целыми днями я бродил в сумраке Лощин. Как-то ночью, когда я спал, в тусклом свете тлеющих угольков костра она подошла ко мне, Малленрох. Высокая, выше меня. Лиловый паслен был вплетен в ее длинные седые волосы. А лицо! Лицо самой Владычицы Смерти. Она подошла ко мне и сказала, что ей надо поговорить со мной. Она рассказала мне о себе и о Мораг, об их вражде. Она говорила всю ночь. — Старик погрузился в воспоминания, теперь его голос звучал глухо. — Утром она ушла, будто ее и не было вовсе. Больше я ее никогда не видел. Я даже думал, что все это мне приснилось. Но нет. Она была и, уходя, забрала с собой частичку моей жизни. — Хебел медленно покачал головой. — Я помню ее слова об Обереге, эльфин. «Лабиринт тоннелей внутри Острия Земли», — сказала она. Место из другой эпохи, сотворенное колдовской силой. Очень давно. Даже она не знает сущности этого колдовства.

Хебел замолчал, он бродил по неверным тропам своей памяти. Многое забылось, но странно: даже теперь, после стольких лет, он помнил ее так же отчетливо, как видел лица сидящих рядом. Малленрох! «Очень, очень странно», — думал Хебел.

Юноша робко коснулся края кресла:

— Этого вполне достаточно, Хебел.

Старик с удивлением поглядел на эльфа, не понимая, о чем это он. И тут он увидел глаза юноши и сразу же понял: он собирается пойти туда. В Лощины! Хебел порывисто подался вперед.

— Не ходи! — прошептал он. — Не ходи!

— Я должен идти. — Юноша улыбнулся. — Если Кефело намерен получить свою долю. — Скиталец ничего не ответил, его смуглое лицо оставалось непроницаемым. Эретрия повернулась к эльфу.

— Целитель, не делай этого, — умоляюще проговорила она. — Послушай старого человека. Лощины — не для тебя. Поищи свое лекарство в другом месте.

Эльф покачал головой:

— Больше негде.

На мгновение тело девушки напряглось, на лице отразились невысказанные чувства, которые так и рвались наружу. Но ей удалось справиться с собой, она встала и холодно посмотрела на юношу сверху вниз.

— Ты дурак, — сказала она и направилась прочь, в темноту.

Хебел наблюдал за юношей и видел, как тот провожал глазами уходящую Эретрию. Эльфийка вообще никуда не смотрела; казалось, взгляд ее зеленых глаз обращен внутрь.

— Это действительно важно? — спросил старик, обращаясь не только к юноше, но и к его спутнице. — Неужели тот корень больше нигде не растет?

— Оставь их, Хебел, — внезапно проговорил Кефело, его сумрачный взгляд скользил от одного лица к другому. — Это их дело, и, в конце концов, им решать.

Хебел нахмурился:

— Что-то ты слишком торопишься послать их на смерть, скиталец. Что это за «твоя доля», о которой говорил эльфин? Ты хочешь нагреть на этом руки, так?

Кефело рассмеялся:

— Фортуна капризна, старик, — она дает, она и отбирает. Кто знает, где найдешь, где потеряешь. Найдешь одно — потеряешь другое. Очень, очень капризна. А это дело эльфина, никто его не гнал, он сам решил, он и его сестра. И мы с тобой не можем обсуждать это.

— Нам надо идти, — заговорила эльфийка, глядя старику в глаза.

— Ладно. — Кефело поднялся. — Все обсудили. Вечер еще не прошел, эля много. Пейте со мною, друзья. Мы поговорим о былых временах — это лучше, чем гадать о будущем. Хебел, я расскажу тебе об этих болванах из Угрюмого Угла, они в последнее время просто безумствуют. Но мы-то с тобой знаем, кто на что способен. Мы славно посмеемся.

Он позвал старуху, и она тут же прибежала с бутылью. Несколько скитальцев подошли и присоединились к ним. Кефело щедро разлил эль по кружкам. С шутками и прибаутками, посмеиваясь своим же словам, Кефело принялся сыпать рассказами о местах, где он, возможно, никогда и не бывал, и о людях, которых, безусловно, никогда не встречал. Скитальцы шумно приветствовали каждую новую байку и с громким смехом опрокидывали кружку за кружкой за здоровье своего вожака. Хебел с недоверием слушал самоуверенную болтовню Кефело и размышлял. Как-то слишком поспешно он отмахнулся от предупреждения Хебела. Подозрительно и то, что он с таким пренебрежением говорил о своей предполагаемой доле в этом деле. «Он слишком торопится, — решил Хебел, — ведь скиталец знает не хуже меня, что еще никто не возвращался из Лощин».