А затем она отправилась к Мелькортам и рассказала им все.

С того момента, как меня уложили на кровать, я не видела никого, кроме доктора, и это было проявлением милосердия. К полуночи все было кончено.

Доктор Ирвинг, казалось, целую вечность, вытирая свои инструменты и моя свои руки. Когда, в конце концов, он все это доделал, то откашлялся, прочищая горло: — Мисс Смит, мне очень жаль…

Я не ответила. Мне не нужна была ни его симпатия, ни его жалость.

— Вы сможете иметь других детей, родить вы сможете, если захотите, в будущем.

Я крепко зажмурилась. Я потеряла мою дочь и меня потрясло то горе, которое я сейчас испытывала. Вплоть до самого этого момента, я полагала, что сумею оставаться бесстрастной. Но теперь я ясно видела, что все те бессчетные часы, которые я проводила, строя планы на будущее, я переживала не только за себя, но и за нее. Я хотела дать ей жизнь и устроить ее жизнь самым лучшим образом — настолько, насколько могла.

Но она была не только моей дочерью, но также и дочерью Мэттью, и это будет только вопросом времени, прежде чем об этом узнают все остальные. Так что оплакивала я не только лишь ее, но и мою жизнь, такую, какой она была раньше, до произошедшего. Оплакивала мою разрушенную профессиональную репутацию и тот позор, которым отныне меня заклеймит общество. Оплакивала потерю моего заработка и моей независимости. Оплакивала и то, что Мэттью теперь я тоже потеряла. Теперь не осталось никакой причины нам жениться. Меня принудят покинуть Хайбери, а жизнь Мэттью станет такой же, как раньше.

— Благодарю вас за вашу помощь, Доктор, — сказала я, изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе.

Доктор Ирвинг замялся, но затем кивнул. Прежде чем открыть дверь и уйти, он отвесил мне короткий поклон: — Попытайтесь отдохнуть. Это лучшее из возможного.

Оставшись в одиночестве, я отвернулась от двери. Я знала, что сегодня мне не уснуть. Вместо этого, я стала думать: об Адаме и о том маленьком домике, которым я владела и который любила. Думать о моем собственном прекрасном садике, на который изливала я всю мою любовь в те дни, когда жила дома, а не в чужих людях. Думала про то, каким простым казалось все тогда, когда мне не о чем было переживать, кроме как о каком-нибудь предстоящем проекте да о том, можно ли рассчитывать на то, что взойдут семена, заказанные по тому или по иному каталогу. Так многое изменилось с той поры, как я приехала в Хайбери Хаус. Так многое изменила я сама. Так сильно изменилась я сама.

Я услыхала чьи-то далекие крики, доносившиеся откуда-то снаружи коттеджа. Я приподнялась на локтях, вздрогнув от той боли, что гнездилась в глубине моего тела.

— Будь благоразумен! — это вскричал мистер Мелькорт, я узнала его по голосу.

Кто-то очень сильно ударил во входную дверь и она распахнулась: — Винсента! Винсента!

— Мэттью, — прошептала я, упав обратно на подушки, вся сжимаясь и подтягивая покрывало к груди.

Секунду спустя, в двери моей спальни ворвался Мэттью и рухнул на колени возле моей кровати: — Моя дорогая, что случилось? В чем дело? — спрашивал он, сжимая мои руки.

Следом за ним в комнату ворвались его сестра и ее муж, оба задыхались от быстрого бега. Они преследовали его всю дорогу, от самого особняка до коттеджа, отчаянно пытаясь удержать его, не дать ему увидеться мной.

— Мэттью Годдард, о чем ты думаешь, врываясь в коттедж мисс Смит подобным образом? Это крайне неприлично.

— Винсента, что с тобой? — спросил он, не обращая ни малейшего внимания на свою сестру.

Я кинула свирепый взгляд на нее и ее мужа: — Разве вы ему не сказали?

— Не сказали мне что? — спросил Мэттью.

— Это не твоя забота, Мэттью, — чопорно произнесла миссис Мелькорт.

— Винсента, в чем дело? Мне передали весточку от миссис Крисли, мол, тебе стал плохо и послали за доктором, — сказал он.

У меня ком к горлу подкатил, в тот момент я испытывала странное чувство — смесь ненависти и благодарности — по отношению к экономке за то, что она вмешалась. Он имел право знать. Он был отцом.

Он крепче стиснул мои руки: — С младенцем все хорошо?

Я расслышала, как его сестра сделала судорожный вдох и как мистер Мелькорт промолвил: — А я говорил. Но мне не было до них дела.

— Нет.

Его пальцы разжались, безвольно соскользнули, он выпустил мои руки из своих рук. Я его потеряла.

— Мэттью, это высшей степени неприлично. Я должна настаивать на том, чтобы ты немедленно покинул этот дом, — сказала миссис Мелькорт тонким от волнения голосом. Она знала, я могла поклясться, что она знала, это было ясно по тому, как она глядела на меня, но она доблестно старалась делать вид, что не знает.

— Это отнюдь не твое дело, Хелен, — сказал он.

— Сию же минуту, Мэттью, ….

— Тебя это тоже никоим образом не касается, Артур, — огрызнулся он на мистера Мелькорта.

— Если мисс Смит вступила в опрометчивые отношения, проживая под этим кровом, который мы предоставили ей, то тогда я не вижу, каким образом ее работу по найму будет возможно продолжить. Мне придется просить вас покинуть наше поместье немедленно, мисс Смит.

Мэттью рывком вскочил на ноги: — Она только что потеряла ребенка. Артур. У тебя что, нет ни капли жалости?

— Мэттью, прошу тебя,… — начала, было, его сестра.

— Сейчас середина ночи, — продолжил спорить Мэттью.

— Тогда по утру, — сказал мистер Мелькорт так, словно делал огромное одолжение.

миссис Мелькорт положила свою руку на его предплечье: — Артур, думаю, мы можем оказать мисс Смит даже еще несколько большую любезность, несли только лишь это. мисс Смит, вам разрешается остаться тут на время вашего выздоровления. вы ни с кем не будете видеться. вы не будете покидать этот коттедж, хотя я сомневаюсь, что это будет возможно, принимая во внимание ваше состояние. вы понимаете?

Я устало кивнула, соглашаясь, поскольку что еще я могла сделать?

— Теперь нам следует оставить мисс Смит отдыхать. Мэттью, ты тоже, — сказала миссис Мелькорт.

Мэттью бросил на меня взгляд, полный боли: — Винсента, хочешь, я останусь…?

Я отпрянула назад, еще сильнее съежившись:

— Я хочу остаться одна.

Я не могла опереться на этого мужчину в поисках утешения, зная, что он исчезнет из моей жизни очень скоро, так скоро. Вновь я окажусь одна-одинешенька в этом мире, и я совершенно не уверена в том, захочет ли даже мой родной брат иметь дело со мною, когда узнает, по какой именно причине была я уволена из Хайбери Хаус.

— Я вернусь завтра, — пообещал Мэттью.

— Нет, прошу, не надо.

— Мэттью, — резко сказала его сестра, которая все это время стояла в притворе двери, держа дверь широко открытой и ожидая, когда же оба мужчины выйдут из спальни.