Мистер Сеймур Прайзер оказался пожилым человеком с красивой женой намного моложе него — типичный процветающий нью-йоркский юрист. Он симпатично улыбался, умно и мягко шутил и был интересным рассказчиком. Но мне хотелось услышать о рукописи. Эллан направил его в русло, и он по-деловому сказал:

— Я не берусь оценивать всю вашу рукопись, но то, что я прочитал, — это интересный материал, вполне читабельный, который наверняка можно продать. Скажите, зачем вам вообще понадобился соавтор? По-моему, вам нужен только хороший редактор — и всё. Не соглашайтесь на чьё-либо соавторство.

— Да не нужен мне никакой соавтор! Просто я отчаялся найти вход в издательский мир и поэтому соглашался на компромисс с соавтором.

— Ну, я могу вам помочь найти этот вход, — улыбнулся он, — я перешлю вашу рукопись моему другу, одному из лучших литературных агентов, мистеру Роберту Лэнцу. Его клиенты — известные писатели, одно время он представлял даже Хемингуэя. Я скажу ему несколько слов, а дальше вы уже сами имейте с ним дело. Согласны?

Господи, да я был на всё согласен, даже и без Хемингуэя!

— Конечно же! Это то, о чём я уже несколько лет мечтаю. Спасибо вам.

Снова я был окрылён, Ирина на это раз тоже была довольна разговором.

— Вот видишь — какая разница между ним и жуликом Ховардом. На этот раз что-нибудь может и получиться, — говорила она осторожно, когда мы шли домой.

И я стал ждать, отсчитывая неделю за неделей.

Не один я был в положении ожидающего в нашей семье: Младший с нетерпением ждал результата своего экзамена для поступления в медицинский институт (Medical School). И вот его результат пришёл — оценка была выше средней, но не самая высокая.

Младший сразу помрачнел и с отчаянием заявил:

— Всё! Ясно: в медицинский меня не примут.

Его мрачный настрой обескураживал нас, и было жалко его.

— Почему ты так уверен?

— Почему-почему… вы не знаете, какой высокий проходной балл: людей не принимали даже с оценкой двенадцать баллов, а я получил всего только десять.

— Ну, не один только результат этого экзамена учитывается; наверное, принимают во внимание и оценки в колледже. Поговори с вашим советником (adviser).

В американских учебных заведениях есть обязательная должность советника для учеников, его функция — помогать им советами в исправлении отметок, в выборе следующей стадии учёбы или в выборе работы — очень нужная для молодёжи забота.

В своём госпитале я консультировался с Бобом Смоллом и другими резидентами. Большинство считали, что шансы Младшего на поступление при этом балле — 50:50.

Через несколько дней он сказал нам:

— Я разговаривал с нашим советником, он считает, что мои шансы 50:50, и рекомендует подавать заявления во много медицинских институтов, даже и в самые престижные. Но я считаю, что это будет пустая трата времени и денег.

В Америке система подачи документов на учёбу — сразу во много учебных заведений: подавай и жди, куда вызовут на интервью и куда примут.

— Надо подавать, как он сказал, — посоветовал я сыну.

— А ты знаешь, сколько это будет стоить? — за каждую запрошенную анкету надо посылать чек не менее чем на $35–50.

— Сколько бы ни стоило, надо посылать. Помнишь, я тебе обещал, что для твоего образования сделаю всё.

Младший — ворчливо и капризно:

— Ну, мне всё равно! Деньги ваши, я сделаю это. Но я уверен, что ни один медицинский институт меня на интервью не пригласит. Так что я буду делать это для вас.

И потом, посылая анкеты-заявления в двадцать пять институтов, он всё ворчал:

— Вот, потратил уже $ 1500 ваших денег. Вы сами так хотели. Я делаю это для вас. А мне всё равно!

Когда хочешь, чтобы что-то шло скорей, это, как назло, движется медленно. У американцев есть на эту тему пословица: «если следить за кипящей водой, она никогда не закипит». Прошло несколько недель, прежде чем я, наконец, услышал по телефону голос литературного агента:

— Владимир? — это Роберт Лэнц (американцы всегда представляются, и по телефону, и лично). Сэймур Прайзер переслал мне ваши замечательные истории. Прекрасный материал, — он говорил сугубо профессионально. — Созвонитесь с моей помощницей Джойс Харрис. Я всё передал ей, и она попытается найти вам издателя. Желаю удачи!

Ещё несколько недель — и я, наконец, у неё в кабинете, первый раз я в литературном агентстве. Это на тридцатом этаже небоскрёба в средней части Манхэттена — в дорогом районе. Всё там классом выше, чем я видел до сих пор. На полках десятки красивых книг, изданных при посредстве агентства. Я с удивлением думал: «Вот, сюда заходил Хемингуэй, его книги стоят на полках. Может, когда-нибудь и моя книга встанет рядом…»

Что это за организация — литературное агентство, я до сих пор до конца не понимаю. Но в Америке это очень популярный и успешный вид бизнеса. Фактически агент — это посредник между писателем и издателем, как повивальная бабка при родах: ребёнок может появиться и без неё, но она помогает. И книга может быть опубликована без агента, но он помогает, представляя рукопись и торгуясь с издателем. Литературные агенты берут около 15 % с гонорара писателя и зачастую имеют большой штат и богатые офисы. Они иногда бывают известнее и богаче своих клиентов-авторов, и издатели могут не агента судить по писателю, которого он представляет, а наоборот — писателя судят по агенту, с которым он работает. Писателю выгодно иметь агента — он освобождает его от хождения по издателям и торгуется за него. Но некоторые авторы умеют обходиться и без агентов. Я — не мог, но, судя по всему, попал в хорошее агентство. Ну, а что с меня возьмут, — здесь так полагается.

Мисс Джойс, рыжая и полноватая, лет за тридцать, улыбалась, но не сразу смогла освоиться с моим плохим английским: то, что было достаточно для врачей и сестёр в госпитале, было непривычно и недостаточно для специалиста в литературном деле.

А мне хотелось произвести на неё впечатление, чтобы в своих поисках издательства она постаралась получше. И я с энтузиазмом новичка рассказывал ей о себе и о своих литературных и медицинских планах в новой стране. Напряжённо вслушиваясь, она время от времени восклицала:

— Действительно?.. Как прекрасно!.. Изумительно!.. Действительно?..

Думаю, больше половины она не поняла, да ей и не нужно было. Восклицания были знаки вежливости. Мы договорились, что я стану ей звонить и узнавать, как идут дела.

Подходил день нашей с Ириной серебряной свадьбы, и мне очень хотелось сделать ей в этот день особый подарок: принести домой контракт с издательством. И я звонил Джойс чуть ли не каждую неделю — нет ли новостей? Не было, но она говорила:

— Не расстраивайтесь, в издательском деле всё делается так медленно. Мы обязательно найдём издателя, но иногда на это уходят годы.